Колин Маккалоу: Порочная страсть

– Итак, Уилсон?.. – Ей нравилась его невозмутимость.

– Майкл Эдуард Джон Уилсон, – совершенно невозмутимо представился новоприбывший, и в глазах его промелькнула едва заметная улыбка.

– Как нам вас называть?

– Майкл, а можно и Майк, не важно.

Он полностью владел собой, как ей казалось. Определенно никаких следов болезненной раздвоенности, неуверенности в себе. «О господи, – подумала сестра, – как он будет себя чувствовать среди остальных?»

– Откуда вы прибыли?

– О, издалека, – уклончиво ответил Уилсон.

– Бросьте, сержант. Война закончилась, так что о секретности можно забыть. Должно быть, вы с Борнео, но откуда именно? Бруней? Баликпапан? Таракан?

– Из Баликпапана.

– Что ж, добро пожаловать! О, вы появились как нельзя вовремя, – оживленно проговорила сестра и жестом предложила следовать за ней по короткому коридору. – Скоро ужин, а здесь неплохо готовят.

Барак «Икс» наскоро сколотили из остатков стройматериалов, и отвели ему место на самой границе территории госпиталя, поскольку изначально он не предназначался для пациентов, которым требовалась особая медицинская помощь. Барак легко вмещал десять коек, а при необходимости можно было поставить и двенадцать или даже четырнадцать, к тому же порой использовали и веранду. Постройка из неструганых досок, прибитых внахлест, прямоугольная, с голыми полами, была выкрашена в цвет детской неожиданности, по выражению ее обитателей. Широкие окна – вернее, проемы без стекол, – прикрывали деревянные жалюзи, призванные защищать барак от непогоды. Венчала строение крыша из пальмовых листьев.

Сейчас в общей палате размещалось всего пять кроватей. Четыре выстроились одна за другой изголовьями к стене, как и полагается в госпитале, пятая же странным образом выбивалась из строя и стояла особняком у противоположной стены, причем не под прямым углом к ней, а вдоль нее, вопреки больничным правилам. Обшарпанные низкие госпитальные койки были аккуратно застелены простынями из небеленого полотна, которые в этих жарких влажных широтах с успехом заменяли и одеяла, и покрывала. От частых стирок они с годами выцвели и сделались белесыми, как выброшенные на морской берег кости. Над изголовьем каждой из коек на высоте шести футов крепилось кольцо наподобие обода баскетбольной корзины, с которого свисала длинная москитная сетка маскировочного зеленого цвета, затейливо уложенная изящными складками, достойными лучших творений Жака Фата [1] Фат Жак (1912–1954) – французский кутюрье, оказавший наряду с Кристианом Диором и Пьером Бальменом значительное влияние на моду послевоенного времени – Здесь и далее примеч. пер. . Возле каждой кровати стоял проржавевший металлический шкафчик.

– Можете свалить все свое снаряжение вон на ту кровать, – указала сестра Лангтри на койку у дальней стены, последнюю в ряду из четырех, как раз напротив окна, прикрытого жалюзи. – Вещи разберете потом. В отделении «Икс» еще пять человек, и я хочу познакомить вас с ними до ужина.

Майкл положил шляпу на подушку, опустил на кровать вещмешок, снял ранец и ремень с сумками. Славная койка: лежишь, а тебя обдувает свежим ветерком. Часть палаты как раз напротив была наглухо отгорожена ширмами, словно там лежал умирающий, но сестра Лангтри спокойным, уверенным жестом поманила сержанта за собой и с ловкостью, что приобретается лишь долгой практикой, скользнула в проход между двумя ширмами. В отгороженном углу не обнаружилось ничего таинственного, только длинный обеденный стол да скамьи по краям, а во главе – старое, удобное с виду кресло.

По другую сторону стола был выход на веранду, пристройку шириной футов десять и длиной около сорока, что лепилась к стене барака, похожая на грубую оборку нижней рубашки, торчащую из-под юбки. Под стрехами веранды висели свернутые в рулоны бамбуковые шторы – в дождливую погоду их опускали. Площадку окружала невысокая, чуть ниже пояса, оградка из жердей с дощатыми перилами. Ботинки Майкла так грохотали по крепким половицам пола, что казалось, будто кто-то бьет в громадный барабан. У общей с бараком стены веранды почти вплотную стояли в ряд четыре кровати, а остальное пространство занимали разномастные стулья: должно быть, обитатели барака любили собираться в этом углу веранды. Возле самой двери притулился обеденный стол со скамейками – копия того, что в палате. Почти всю поверхность стены между верандой и палатой занимали оконные проемы с деревянными решетками жалюзи, широко открытыми, чтобы впустить в комнату свежий воздух. Веранду пристроили с подветренной стороны, так что сюда не долетали порывы муссонов, однако, как оказалось, здесь всегда дули юго-восточные пассаты.