Фиона Макинтош: Храню тебя в сердце моем

Когда он окончательно укрепился в этой мысли, неподалеку мелодично запела малиновка, возможно, та самая, и в этот момент из-за кустов неожиданно появилась та самая красивая женщина, которую он видел вчера. Он непроизвольно потянулся за карманными часами, которых у него при себе не было, а потом прикинул, что время было примерно то же. Сегодня она была в сером, но этот мрачный цвет отнюдь не выглядел на ней угрюмо. Костюм был идеально скроен и сидел великолепно. На ней была не та пышная юбка, как у большинства женщин, которых он видел здесь без больничной униформы. Ее юбка была довольно строгой и достаточно длинной, с аккуратным плиссе для удобства при ходьбе, но удачный фасон позволял представить форму ее ног, которые не были ни особенно длинными, ни короткими. Он не очень понимал, почему обращает такое внимание на ее одежду или почему так хорошо запомнил, во что она была одета вчера. Возможно, он работал с одеждой или тканями до войны? До пропасти, как он теперь это называл, в которую провалились все его воспоминания и были похоронены там вместе с трупами погибших солдат.

Не дав себе ни секунды на раздумья, он окликнул ее:

– Э… прошу прощения, мисс?

Она остановилась и повернулась к нему. Отступать было поздно.

– Простите, что задерживаю вас.

– Да? – откликнулась она. Ему понравился ее чуть хрипловатый голос.

– У вас огонька не найдется? – спросил он, радуясь, что его сигарета потухла.

Она покачала головой.

– Мне очень жаль, но нет.

«Нет, он не хриплый, – подумал Джонс. – Он сексуальный». Теперь, когда он видел ее губы, ее голос нравился ему еще больше. Ее губы были яркими и очерченными так же четко, как ее костюм.

Он пожал плечами.

– Тогда, может быть, вы уделите мне минуту своего времени?

Губы, которыми он любовался, слегка улыбнулись.

– Я не кусаюсь, честное слово, – добавил он.

– Чем я могу вам помочь?

– Не могли бы вы посидеть со мной несколько минут?

Она склонила голову набок, словно взвешивая его просьбу, потом посмотрела вокруг, проверяя, есть ли кто-нибудь рядом. Наверное, она пыталась решить, симпатичный он или просто странный. Решение, видимо, было принято в его пользу, потому что она подошла поближе. Либо это, либо ее охватила жалость.

– Я могу постоять с вами несколько минут, – предложила она. – Вы выбрали прекрасное место среди розовых кустов.

– Всего несколько месяцев назад здесь был душистый уголок, – признался он. – Но я между тем предпочитаю зиму, поэтому, возможно, голые кусты роз больше мне подходят. – Он протянул руку. – Меня зовут Джонс, – сказал он, внезапно испытав редкое чувство благодарности за возможность быть живым в присутствии столь ослепительной красавицы.

Темные глаза, казавшиеся черными в тусклом свете, заинтересованно блестели. Она мягко пожала его руку.

– Просто Джонс?

Ее лицо не было ни бледным, ни смуглым – где-то посередине, – а ее щеки очаровательно разрумянились от холода. Волосы цвета безлунной ночи во Фландрии [2]были заколоты сзади, а голову украшала небрежно сдвинутая набок шляпа с полосатым пером, торчащим назад из-под ленты.

– Боюсь, что да, – сказал он, с огромной неохотой отпуская ее руку. – Знаете, мне нравится ваше перо.

Она усмехнулась. Это подействовало на него так, словно он зашел с мороза в теплую комнату.

– Вы потеряли свое имя? – спросила она с легким недоверием.

– И вместе с ним и память, – ответил он и тут же пожалел об этом. Ему хотелось, чтобы это прозвучало как веселое, остроумное замечание. Вместо этого в его словах сквозила беспомощность.

– Вот как. – Теперь она выглядела расстроенной. – Мне очень жаль, я не хотела…

– Прошу вас, не извиняйтесь. – Он поежился. – Я уже устал от того, что все меня жалеют. Мне есть за что быть благодарным, – сказал он, солгав самому себе. Но тут же решил, что в это краткое мгновение своей жизни он не должен ей лгать. – На самом деле это не совсем правда. Я не чувствую никакой благодарности, но вот сейчас я рад, что выжил.

Она кивнула, как будто сразу поняв, в чем дело, и присела рядом с ним на скамейку, которую они теперь делили на двоих, и это его порадовало.

– Мой брат, к сожалению, не выжил.

– Я слышал.

– Прошу прощения?

Он стряхнул пепел и еще одним, казалось, привычным движением убрал почти целую сигарету обратно в карман, предусмотрительно оставив ее на потом.

– Одна из медсестер слышала, как вы говорили о своем брате в кафетерии.

Она моргнула.