Елена Мищенко - Пятый representative

– Ну повод мы всегда найдем. Раз так, то нам с вами легко будет разговаривать. Я даже сам могу к вам подьехать. Могу прямо сейчас.

– Спасибо, не надо. Я сейчас очень занят.

– Хорошо. Мне не горит. «Ноу раш», – как они говорят. Я вам перезвоню через недельку.

У эмигрантов пенсионного возраста почему-то прорывается страсть к двум видам активной деятельности: поэзия и живопись. В связи с этим я получил еще два звонка от начинающих семидесятилетних художников с предложением устроить им выставки. Потом появился посетитель – очень полный мужчина. Он представился профессором Тбилиского политехнического института и спросил, даю ли я уроки.

– А вы, собственно, профессор по какой специальности?

– Я экономист, но это не играет никакой роль. Сушяй, дарагой, я здесь человек свободный и хочу стать художником. Я уже пробовал, но у меня не очень карашо выходило, так что придется подучиться.

– Если у вас действительно есть желание рисовать, давайте договоримся насчет расписания, и я вам буду давать уроки.

– Нет, дарагой. Я же солидный человек, я не могу сидеть с какими-то мальчишками. Мы сделаем совсэм по-другому. Я придумал, как это делается. Говоришь мне, когда у вас урок, я буду тихо приходить, сидеть тихо и смотреть как рисуют, и что вы всем им показываете, как надо что делать. Все вокруг думают, что я как будто ваш хороший старый приятель-художник. Потом я пойду домой и буду сам понемножку рисовать. Мне нужно только записать, какие хорошие краски купить, чтобы получались красивые картины. А когда у меня уже будет совсем карашо получаться, я приду к вам на урок как художник, и сам уже буду показывать пацанам, как надо делать. Только я хочу заранее говорить об одной проблеме, которая у меня, серьезно договориться насчет стула?

– Какого стула? Я не доктор, не гастроэнтеролог.

– Вы не понял. Я передупреждаю, что мне нужен хороший стул, очень крепкий из железа – я человек солидный – сто десять килограммов с кусочком…

– Не знаю, как насчет стула и насчет кусочка, но у нас группа уже укомплектована, так что лучше созвониться месяца через три-четыре, или позвоните в студию Марковой – у них принимают на любой уровень.

– Сушяйте, я звонил туда. Там принимают с пяти лет. Как вы думаете, дарагой, я сяду на маленький стульчик и буду рисовать зайчиков? Нет, я лучше подожду.

С учениками среднего возраста от пятнадцати до тридцати я занимаюсь с удовольствием. Есть очень способные ребята: Женя Браудо, Алина, Марина Липкина, Светлана, Тамара… Но, как сказал поэт: «любви все возрасты покорны». Заботливые родители, а особенно бабушки и дедушки, стремятся развивать во внуках все таланты, которые сами не успели реализовать. Мое объявление печатается в газете, и звонки идут постоянно.

– Вы знаете, моя внучка такая талантливая. Вы бы только видели ее рисунки. Что если я буду возить ее к вам на занятия?

– А сколько лет вашей внучке?

– Скоро будет пять. Я думаю, что рисунком она уже может заняться.

– Вы бы лучше повели ее на балет.

– На балет она уже ходит.

– Тогда в детский театр.

– И в театр она уже ходит.

– А куда еще ходит этот многострадальный ребенок?

– На фортепиано и на гимнастику.

– Пожалейте ребенка. Этого больше чем достаточно. Позвоните мне, пожалуйста годиков через пять-шесть.

– Послушайте, как вы со мной разговариваете? Вы забываете, что находитесь в Америке. Это демократическая страна, здесь уважают права каждого.

– Вот и подумайте о правах своей внучки. Ей же тоже, очевидно положен восьмичасовый рабочий день.

Бросили трубку.

У пожилых начинающих художников несколько другой подход к процессу рисования. Однажды после предварительной договоренности появился у меня пожилой тучный человек с большим холстом в руках, благо загрунтованные подрамники продаются здесь во всех магазинах «Art Supply». На холсте мне удалось различить слабое подобие знаменитого «Купания Дианы» Франсуа Буше.

– Это моя последняя творческая работа.

– Предположим, это не ваша работа, а Буше. Откуда вы ее срисовывали?

Он вытащил из кармана сложенную вчетверо фотографию картины, напечатанную в каком-то старом журнале.

– Вот видите – вы, наверное, считаете, что все знаете, а здесь вы не угадали. Это картина французского художника Бучера.

– Не Бучера, а Буше. Бучер – это мясник. Просто Буше пишется по-французски Boucher, а вы прочитали ее по-английски. Скажем прямо – репродукция неважная, ноги какие-то синие. В таком виде ее бы не приняли в Лувр, да и Буше перевернулся бы в гробу, увидев такую интерпретацию своего полотна.