Елена Мищенко - История великих коллекций. Пегги Гуггенхейм

…Сентябрь 1998 года в Венеции был на редкость дождливым. Всегда праздничный город, казалось, потерял свое очарование, старинные палаццо выглядели мрачно, вода в каналах потемнела, нарядные гондолы стояли на причале.

Но внезапно, в полдень 29 сентября, небо прояснилось, лучи солнца пробились сквозь тяжелые тучи, и все заискрилось, ожило. Это был, поистине, подарок судьбы. Старинный, постройки XVIII века, Palazzo Venier dei Leoni, возвышающийся на Grand Canale, там, где он соединяется с Canale di San Marco, зазвучал разными голосами. Его старинные покои заполнили приехавшие сотни гостей.

Немногочисленная прислуга сбилась с ног, подавая, убирая, выполняя приказы. Все было так, как много лет назад, когда была жива ОНА, хозяйка Palazzo – экзотичная и экстраординарная создательница одной из самых значительных коллекций живописи двадцатого столетия – ПЕГГИ ГУГГЕНХЕЙМ.

В тот сентябрьский день 1998 года отмечали сто лет со дня ее рождения. Лучшим памятным событием к столь значительному юбилею стала выставка, которую организовали потомки знаменитого рода Гуггенхеймов, внуки Пегги и ее знаменитого дяди Соломона.

Более четырехсот человек – родственников, немногих оставшихся друзей, поклонников, собралось под крышей старинного венецианского дворца, где Пегги провела последние годы своей бурной жизни. В примыкающем ко дворцу саду был устроен грандиозный прием. Играло несколько небольших оркестров, огромные деревья были украшены светящимися гирляндами, в парке стояли скульптуры, гондольеры распевали итальянские песни и катали гостей по каналам – словом, прием удался на славу.

На следующий день гости разъехались, и снова опустел огромный дворец, в саду погасли яркие электрические гирлянды, тускло светилась бронзовая дощечка на стене, которая обозначала место захоронения четырнадцати любимых болонок экзотичной хозяйки. Рядом была еще одна бронзовая табличка. Лаконичная надпись гласила: «Тут покоится Пегги Гуггенхейм 1898–1979».

Каким контрастом был приезд четырехсот гостей с тем, последним годом ее жизни! Она умерла одинокой больной женщиной, на похоронах которой едва было более четырех человек.

Ее бурная, нарушающая все дозволенные приличия жизнь, всегда была источником самых разнообразных слухов, скандалов, сплетен. Это часто заслоняло ее образ наиболее известного мецената современного искусства, тонкого знатока и коллекционера.

Всей душой она была предана миру искусства. Она не стала художницей, но благодаря ее поддержке получили развитие три основных направления в современной живописи и скульптуре: кубизм, сюрреализм и абстрактный экспрессионизм.

Несмотря на то, что Пегги собирала произведения художников-модернистов, в глубине души она любила классическую живопись и, будучи уже в весьма зрелом возрасте, как-то сказала: «Я бы не раздумывая отдала всю свою коллекцию лишь за одну картину Джорджоне, итальянского художника эпохи Возрождения».

…Гости разъехались, и на следующий день опять начались дожди.

В последнее время дела у Бенджамина Гуггенхейма складывались не блестяще. Он давно уже примирился с тем, что его брак разваливается, он редко виделся с женой Флоретт, мало общался и с тремя дочерьми – Бенитой, Пегги и Хэйзел. Последнее время он все чаще находился во Франции. К этому обязывали не только интересы его фирмы International Steam Pump Company, но и многочисленные светские удовольствия, в которых он себе не отказывал.

Однако в апреле 1912 года он решил отправиться в Штаты. Повод для этого был весьма приятный – Хэйзел исполняется девять лет, и Бен решил сделать богатые подарки всем дочерям. Кроме этого, нужно попытаться восстановить дружеские отношения с женой – ее деньги пригодятся в бизнесе, который постепенно приходил в упадок.

До сих пор дела компании, принадлежащей Бену, шли неплохо. Он производил техническое оборудование, и его лифты взмывались вверх по Эйфелевой башне. Однако подобные заказы поступали весьма редко. Для поддержания бизнеса требовались средства, и немалые. Одалживать у братьев не хотелось – Бен не любил выступать в роли просителя.

Он женился на Флоретт в октябре 1894 года. Ей было двадцать четыре года. Ему – двадцать девять. Конечно, красавицей ее назвать было трудно, он мог выбрать себе невесту и поэффектнее, однако она была из семьи Селигман. Несмотря на то, что Гуггенхеймы были намного богаче, все равно Селигманы смотрели на них сверху вниз – у них в Нью-Йорке было то, что называется «положение» в обществе, а это многое значило для Бена, который полностью зависел от поддержки своего клана.