Сычев К. В. - Роман Молодой

– Это так, – кивнул головой Довнар Зиновьевич. – Мы слышали о дружбе москалей со Смоленском и Брянском. Это – большая беда для Литвы! Но Смоленск от нас недалеко, и скоро настанет нужное время…

– А вот с Брянском дела хуже! – усмехнулся Константин Васильевич. – Смолянам удалось посадить своего Василия на место покойного Дмитрия! А москвичи дали Брянску своего епископа…А Брянск – богатый удел! Там немало серебра и мягкой рухляди! И тот Василий, получив от царя грамотку, шлет в Москву посла за послом! Его люди вылизали весь зад Ивану Красивому! Нет, пока тот Василий сидит в Брянске, не будет покоя ни у нас, обиженных Москвой, ни у вас, в славной Литве!

– Скажу тебе по секрету, княже, – усмехнулся разгоряченный винными парами литовец Гинвил, – но никому об этом не говори…Наш славный князь и король Альгирдас недоволен брянскими событиями и совсем не признает того князя Василия!

В этот момент его товарищ, литовец Довнар, встрепенулся, подскочил и толкнул говорившего в бок. – Помолчи, Гинвил, – прошептал он. – Это не нашего ума дело! Наш господин Альгирдас не одобрит твоих слов!

Князь Константин Нижегородский не услышал слов Довнара, но по тому, как покраснел и осекся Гинвил, сразу же догадался, что случилось.

– Нечего меня бояться! – громко сказал он. – Здесь можете свободно говорить! У меня нет соглядатаев Ивана Московского ни при дворе, ни, тем паче, за пиршественным столом! Так что не таите от меня слов или дел вашего господина и моего брата Ольгерда!

– Ну, если так, княже, – успокоился Гинвил, – тогда я сообщу о нашей тайне…Могучий Альгирдас собирается изгнать князя Василия из Брянска! Мы поджидаем удобное время и готовим войско. У нас есть немало своих сторонников в Брянске и настоящий, законный брянский князь!

– Кто же? – вскинул брови князь Константин. – И где вы нашли его?

– Это князь Роман Молодой, – улыбнулся Довнар Зиновьевич, – сын покойного Михаила Асовицкого! Он – внук Романа Старого, возродившего древний Брянск!

– А, Роман Молодой, – разочарованно буркнул нижегородский князь, – владелец захудалого Глухова и зять Тита Козельского…Я слышал о нем, но сомневаюсь, что он подходит для Брянска. Разве он осмелится при своей малой значимости враждовать с Москвой? Это просто нелепо!

Князь Василий Иванович ехал на охоту. Август 1354 года был на редкость теплым и солнечным. Спала лишь тяжелая июльская жара, но лето уходить не собиралось. Даже листва на деревьях сохраняла зеленую свежесть и почти не пожухла.

– Вот какая благодать! – думал про себя князь, покачиваясь в седле. Его любимец, черный, как воронье перо, конь, уверенно шел рядом с конем княжеского охотника Безсона Коржевича. За ними следовал небольшой отряд из двадцати лучших княжеских дружинников и десятка опытных охотников.

Путь был недальний, и князь не спешил. Он любил медленную езду, во время которой дремал и размышлял. В этот год он удачно съездил в Орду. В самом начале мая, когда вошли в берега реки, появилась листва на деревьях, и тонкий аромат зеленых трав, цветов и влажной земли стоял в воздухе, брянский князь выехал со своими людьми на известный ордынский тракт. Они приехали в Сарай без задержек и расположились в тех же самых гостевых юртах, где жили в прошлом году.

Хан Джанибек пребывал в своей столице и сразу же, как только боярин Кручина Миркович сдал в ханскую казну серебро и меха, принял брянского князя.

Ордынский хан был не в духе: накануне приезда русских скончался его тайный советник – умный и покорный воле своего повелителя Тугучи. Теперь слева от ханского трона стоял сорокадвухлетний сын умершего Тютчи. В отличие от своего отца, он был невысок, но широкоплеч, круглолиц и толстоват.

Хан Джанибек не любил полных людей и терпел перед собой Тютчи лишь потому, что тот хорошо ведал бумажную работу и знал не только русский и татарский языки, но арабский и персидский. Имея такого слугу, подозрительный Джанибек не нуждался в переводчиках, которым не доверял.

И в этот раз, принимая Василия Брянского, он не раз кивал своему тайному советнику, чтобы тот задавал по-русски вопросы волновавшемуся и сбивчиво говорившему по-татарски князю. В конце концов, разговор, в котором звучали лишь восхваления в адрес «славного государя», хану надоел, и он сказал: – Возвращайся, Вэсилэ, в свой Брэнэ! Ладно, что вовремя и сполна доставил свой «выход» с добрыми подарками! А теперь уходи…И если не хочешь сам приезжать в мой славный Сарай, тогда присылай серебро в двойном числе!