Сычев К. В. - Роман Молодой

С невестой же владыке пришлось потрудиться: венец совсем не влезал на ее высокую прическу и косынку. Помог рослый церковный служка, проворно подскочивший сзади к невесте и схвативший золоченый обруч, который едва не выпал из рук епископа. При этом служка растолкал стоявших за молодыми самых знатных нижегородцев, неохотно отступивших на шаг и, не надевая венчальную корону на невесту, держал этот священный знак над ее головой.

Владыка, довольный расторопностью своего слуги, кивнул ему головой и торжественно объявил о состоявшемся обряде. – Перед ликом самого Господа вы объявляетесь законными супругами! – сказал он густым, сочным басом, благословляя и крестя молодых.

И сразу же после этих слов запели на хорах лучшие церковные певчие, славя Бога и поздравляя молодых. Под звуки священных псалмов жених и невеста, освободившись от венцов, оставшихся у служек, медленно пошли, взявшись за руки, к выходу, вслед за удалявшимися из церкви боярами.

Несмотря на то, что князь Константин Васильевич оставил почти все свои богатства в Орде, он ничего не пожалел для свадьбы своего сына: столы ломились от серебряной и золотой посуды с богатыми яствами и чужеземными винами. Немало снеди было привезено вместе с подарками Ольгерда из Литвы.

Старый князь с княгиней сидели за своим отдельным столом, поставленным поперек, в больших, резного дуба, креслах. К их столу примыкали два длинных, параллельных друг другу стола с длинными же скамьями. Одну из этих скамей, по левую руку от княгини, возглавляли жених и невеста, рядом с которыми расположились литовские гости, а вдоль другой скамьи за параллельным столом сидели, ближе к князю, по правую его руку, суздальско-нижегородский епископ, сыновья князя Константина, Андрей и Дмитрий, нижегородские бояре и старшие дружинники.

Менее знатные люди праздновали славное событие в соседнем, более обширном пиршественном зале. Здесь уже посуда была оловянная и деревянная, но яства были те же: нижегородская земля славилась дичью и рыбой. Словом, свадебный пир был несказанно щедрым и удался на славу.

К вечеру, когда княгиня и молодые покинули пиршественную залу, а гости уже изрядно выпили и наелись, князь Константин, несмотря на возраст и большое количество выпитого вина, сохранивший свежий и трезвый вид, начал вести продолжительную, обстоятельную беседу со своими гостями.

Как и следовало ожидать, он в первую очередь вспомнил «ордынские обиды» и торжество над ним московского князя Ивана.

– Тот молодой князь добился владимирского «стола» только хитростью и коварством! – сказал он с горечью.

– Это правда! – ответил на хорошем русском знатный литовец Довнар Зиновьевич, придвинувшийся ближе к князю и севший на место жениха. – Москва совсем обнаглела и поразила весь мир своей жадностью! Ей мало своих земель, так теперь покусилась на соседние уделы…

– Однако славный князь Олег Иваныч Рязанский крепко и зло пощипал перышки петуху-москалю! – усмехнулся другой литовский гость, Гинвил Данутович. – Он занял городок Лопасню и захватил много пленных!

– Каких там пленных! – усмехнулся Константин Васильевич. – Разве вы не знаете, что молодой московский князь Иван послал к Олегу своего человека, который, будучи хитрым и льстивым, отговорил Рязань от «братоубийственной войны». Мало того, тот славный Олег освободил всех московских пленников и даже воеводу Михаила, Вельяминова тестя! Вот тебе и «пощипал Москве перышки»!

– Но все-таки мы увидели, что и на коварную Москву есть управа! – возразил Довнар Зиновьевич. – Ведь князь Иван побоялся воевать с Рязанью! И добился примирения лишь хитростью да ложью…

– Этого московским князьям не занимать! – горько молвил князь Константин, склонив свою седую голову. – Когда у них беды и неустройства, они сразу же становятся такими добрыми и слезливыми, а когда окрепнут, готовы выдать врагам даже своих братьев! Но ничего! Крепнет наш союз со славным Ольгердом и Тверью! Вот уже больше года, как я отдал свою дочь за Михаила Александрыча, племянника великого тверского князя…Так что у нас есть силы против ненавистной Москвы!

– Москва захотела подчинить себе даже православную церковь с помощью своего попа Алексия! – буркнул литовец Гинвил. – Но мы справимся и с ним! Наш славный господин Альгирдас послал в Царьград своего верного человека, епископа Романа, чтобы утвердить его как православного митрополита!

– Эх, друзья мои, – покачал головой князь Константин, – вот если бы ваш могучий князь Ольгерд стал православным христианином и окрестил всю Литву, тогда бы он добился большей пользы! А дело с тем епископом Романом – серьезная ошибка! Вот нарушится церковный порядок, и Господь разгневается на нас! Разве в нашей жизни мало неурядиц? Не надо было лезть в церковные дела! Мы по уши запутались в московской паутине и ждем, когда возмужает Иван Иваныч, чтобы добраться до наших земель. Неужели вы не видите, что уже Смоленск и Брянск записались в друзья или слуги Москвы?