Сычев К. В. - Роман Молодой

Княжич Борис Константинович тут же, в сентябре, по возвращении послов его отца из Литвы, выехал со своими верными дружинниками и богатыми дарами в Вильно.

К его удовольствию, молодая пятнадцатилетняя княжна оказалась красивой, стройной девушкой, с легким, уживчивым характером. Русский язык она знала плохо, хотя общаться умела. Ее бесхитростная речь и характерный литовский акцент только усилили симпатию молодого княжича, переросшую вскоре в настоящую любовь.

Сам княжич, достигший почти двадцати лет, с нежностью смотрел на свою юную невесту, чувствуя себя покровителем цветущей девушки.

Сначала свадьбу отпраздновали в Литве, «по обычаю дедов», как повелел великий литовский князь Ольгерд. Три дня веселились в замке отца невесты в Вильно знатные литовцы и нижегородские бояре, а затем, нагруженные богатым приданым – серебряной посудой, тканями, дорогими одеждами, бочонками с чужеземными хмельными напитками и слитками серебра – торжественно прибыли в Нижний Новгород. Но венчание молодых состоялось лишь через некоторое время после их возвращения.

Невеста прошла обряд крещения, сменила имя, стала Аграфеной, и «ради порядка», пожила несколько дней в скромном уединении при женском монастыре. Князь-отец, несмотря на неудовольствие жениха, решил проявить истинную набожность и затянул со свадьбой. Борис Константинович очень страдал от такого отцовского решения: ведь невеста уже стала на деле его женой сразу же в первую ночь после свадьбы еще в далеком Вильно! Страдали от скуки на чужбине и приехавшие с невестой знатные литовцы Гинвил Данутович, Довнар Зиновьевич и их воины, отряд из двадцати копий, сопровождавший торжественный поезд молодых.

Наконец, в церкви святого Спаса состоялось долгожданное венчание.

Невеста и жених стояли перед алтарем, как прекрасные статуи. Они молча слушали наставительную речь суздальско-нижегородского епископа, который самолично венчал молодых.

Красавица-невеста была одета в легкое белоснежное греческое платье, свисавшее до пола и обшитое сверху серебряными пластинками, жемчугом и мелкими алмазами. Ее небольшая, но красивая округлая грудь была плотно закрыта верхом из серебристой парчи, пришитой к платью, а длинные белоснежные волосы были скатаны в высокую прическу, плотно сжатую шелковой косынкой желтого цвета. В ушах невесты сверкали массивные золотые серьги с крупными ярко-красными рубинами и, казалось, что ее нежные уши едва выдерживали драгоценную тяжесть. Пухлые, нежные губы красавицы были выкрашены в ярко-бордовый цвет особой нижегородской свеклой, выращенной в княжеских огородах, а над большими серыми глазами, на веках, синели проведенные опытными руками знающих свадебные дела русских женщин небольшие полоски. Невеста очень неохотно позволила разукрасить свое лицо, но вот от румян решительно отказалась: ее природная бледность не умаляла, но усиливала красоту, и девушка об этом знала. На ногах красавицы были надеты легкие белые тапочки, обшитые серебряными кружками и жемчужинами. Сами же стройные ноги скрывались в длинном платье. Ее овальное белоснежное личико хорошо вписывалось в желтую косынку и, несмотря на то, что такой цвет не очень нравился свадебным бабкам и матери княжича Бориса, особенно в сочетании с белым платьем, прекрасное лицо, довольно высокий рост (невеста лишь на голову уступала рослому жениху) и стройная фигура скрашивали этот недостаток.

Борис же Константинович был одет много проще: в длинную белую рубаху с вышитыми на ней по краям и рукавам красными цветами и опоясанную широким алым кушаком, завязанным посредине в узел. Из-под длинной рубахи жениха, немного не достававшей до колен, виднелись длинные татарские штаны с вертикальными синими полосками на белом фоне. Штаны были заправлены в красные козловые полусапожки с загнутыми вверх носками. Кудрявые русые волосы Бориса Константиновича свисали до плеч: во время венчания он стоял с непокрытой головой. А рядом с ним стоял важный боярин отца, державший в руках княжескую шапку.

Жених немного согнулся перед владыкой, когда тот, взяв у служки золоченый венец, возложил его на голову ему, молодому князю. При этом небольшая, аккуратно подстриженная бородка Бориса Константиновича как бы вздрогнула, и показалось, что он лукаво усмехнулся. Невеста при этом широко улыбнулась, обнажив красивые, ослепительно белые зубы.

– Какая дивная красавица! – вздохнули стоявшие в стороне и жадно глазевшие на молодых нижегородские бояре.