Алексей Самарин: Сигнализация

Один из древних китайских мыслителей как-то сказал: «Не дай Бог жить в эпоху перемен». С ним трудно не согласиться. Новое рождается в муках, старое цепляется за жизнь, пытается сохранить прежние формы и институты, социальные нормы и правила. Поэтому важнейшими компонентами любой революции являются насилие и разрушение. Помните в «Интернационале»:

Глобальность задач предполагает и неординарные способы их разрешения. Эффективность используемых средств и методов определяется в первую очередь организованностью и решительностью носителей «нового порядка». Мотивационный инструментарий: ненависть к режиму, народу, социальной группе или классу.

Логика революционных ситуаций проста, как таблица умножения. Неавторитетная, коррумпированная власть не контролирует ситуацию. Вспомним правление Карла I, Людовика XVI и Николая II накануне великих революций 1640–1652 г., 1789–1794 г., 1917 г. Английский и французский короли созывают Парламент и Генеральные штаты. Но уже поздно. И правильные по сути решения не дают искомых результатов.

Напротив, органы сословно-представительной власти становятся трибуной протеста, стимулируют организацию оппозиционных сил. В России император идёт на беспрецедентные уступки. Страна в 1905 году де-факто становится конституционной монархией, а в феврале 1917 года, после беспорядков в Петрограде, он подписывает манифест об отречении и передаёт власть Временному комитету Государственной Думы. Результат известен всем.

Как тут не вспомнить слова П. А. Столыпина: «Сначала успокоение, а потом преобразования». Реформы, проводимые слабой властью во время конфликта, всегда приводят к беспорядкам, хаосу и анархии, кровопролитным гражданским войнам.

Ряды протестующих, как правило, состоят из мыслящей части, постулирующей программные установки, цели и боевого чернорабочего элемента. Сразу оговоримся, последний часто выходит из-под контроля и действует самостоятельно, руководствуясь биологическими инстинктами и жаждой мщения, прикрывая произвол революционной фразеологией. Такие социальные группы И. Шафаревич называл «малым народом», Л. Гумилёв – «химерой», а современная наука – «маргиналами».

Вожди и исполнители – изгои общества. Традиционная культура не вызывает у них священного трепета. Неудовлетворённое самолюбие жаждет самовыражения в самых неадекватных формах. Кромвель, Робеспьер, Дантон, Леба, Ленин, Троцкий, Сталин, Каменев… в стабильном обществе остались бы на «задворках истории», не сделали бы головокружительной карьеры, не попали бы «из грязи в князи».

Когда нет моральных табу, все инакомыслящие – враги. Одержимая обречённость вне правил и запретов. Отряды «железнобоких», монтаньяры-якобинцы, «ленинская гвардия» – ими движет нечеловеческая гордыня и злоба. И пусть весь цивилизованный мир их осуждает, они готовы идти до конца.

Классик рационалистической философии Гегель писал, что «свобода есть осознанная необходимость». Если следовать его логике, то свобода ограничена возможностями познания. А поскольку таковые постоянно расширяются, уместно предположить, что человечество в перспективе сможет управлять природой и моделировать общественные процессы, предотвращать экологические и социальные катастрофы.

Так ли это? Смею вас заверить, что нет! Люди всегда действовали вопреки логике и здравому смыслу, пренебрегали даже инстинктом самосохранения. Как тут ни вспомнить удивлённый и расстроенный возглас Людовика XVI на торопливый рассказ герцога Лианкура о взятии Бастилии:

– Это же бунт, – пробормотал король.

– Нет, государь, это революция, – печально ответил герцог.

Хотя наступление революции во Франции предвидели и предсказывали многие, но её начала никто не смог упредить. Сам король, в отличие от своего предшественника Людовика 15, получил прозвище Людовика Желанного, потому что отказался от традиционного подарка в 24 миллиона ливров, поднесённого ему по случаю вступления на престол, и начал очищать «авгиевы конюшни» королевских финансов, назначив генеральным контролёром учёного экономиста и крупного администратора Тюрго.

Что делать новому финансисту Франции было понятно, и он предложил программу реформ:

– пусть налоги платит не только народ, но и два первых привилегированных сословия: дворянство и духовенство;