Борис Берлин - Вначале было слово

– А-а-а… Счастливчик ты.

– Да, такой же, как и ты. Все мы тут – одинаково… А ведь еще две недели назад и не вспоминал о нем, стучит себе и стучит. И – ладно. И не думал о нем никогда… А она – он кивнул в сторону двери, – ну, Светлана, так и сказала однажды – ты, говорит, бессердечный, Володя, нет, говорит, у тебя сердца. Это, когда я на рыбалку на неделю уехал с мужиками, а ей ничего не сказал. А до этого, мы обязательно, хоть раз в день, перезванивались. В течение двух лет…

– А что, может и права была. Два года, это – знаешь… Мог бы и предупредить.

– Да мог бы, мог бы, только… Вот, понимаешь, она какая-то… как не от мира сего. Беззащитная. Вроде, любой ее обидеть может, а она – ничего. А таких, иногда, как назло, обидеть тянет – не замечал?

…Мы ведь с ней, со Светланой, за это время узнали друг друга, как облупленные. И она – меня, и я – ее. Иные и за двадцать лет не успевают так, как мы за два года. Ну, с небольшим… Приросли мы и проросли друг в друга – хоть на части режь. И вот что странно, видишь ли, я с тех пор, как с ней – тоже стал меняться. И даже, оказывается, не замечал этого, пока вот – не прихватило…

– А какая связь? Я хочу сказать, между «меняться» и «прихватило»?

– А очень даже простая связь. Я из-за нее, понимаешь, душой размяк. Никогда раньше себе этого не позволял, а тут… Сам, вроде как, беззащитным стал, и вот – он указал на повязку – пожалуйста. Раньше-то, все, как у всех было, вот, как у тебя, наверное – жена, дети, работа, рыбалка, опять же… Иногда, понятно, женщины попадались – как без этого. А тут… – он запнулся.

…– Будто сумасшествие накатило какое. Как мальчишка стал себя вести – звонков от нее ждал, писем, каждые пятнадцать минут почту проверял… Домой приходил – как в тумане. И что меня особенно распаляло, знал, с самого начала знал, чувствовал – моя женщина. И не просто – моя, а в полной моей власти. Понимаешь – не преувеличиваю ни на йоту – в полной. Детей у нее нет, разведенная, вся ее жизнь вокруг меня. Я ей и муж, и бог, и… – он махнул рукой.

– Ладно, чего там… А ты сам-то – чем занимаешься?

– Я-то? Я, в общем… писатель.

– Серьезно? Никогда не думал, что придется с писателем вот так – запросто. Вам, я так думаю, легче на свете живется.

– Почему же?

– Да, просто, если что не так, как хочется, не так, как нравится, можно свое напридумывать и все. Чего хочешь.

– Ага. Вот я и напридумывал… Так напридумывал, что сам в это поверил. А – результат? В одной палате лежим и по одной и той же причине…

– Что, тоже любовь за жабры взяла?

– А что же еще? Чем еще проймешь нашего брата…

– Верно говоришь. До седых волос дожили, а так пацанами и остались… – он глубоко вздохнул и поморщился.

– Слушай, а что дома? С женой как и вообще…

– А что – дома? По-разному. Тамара, жена моя, она ведь, тоже, не дура, глаза-то есть. Сцен, правда, она мне не устраивала, да и не говорила об этом. Умная баба оказалась – жена моя. Ну и я тоже старался не слишком… Чтобы в глаза не бросалось. Ночевать вот у нее, у Светки, не оставался ни разу. Всегда – только дома. А так, раз-два в неделю и все. Так видишь, с другой стороны ударило, откуда и не ждал. Вот тебе и любовь…

…Ну, да – ничего, я теперь ученый. За одного битого, как говорится, двух небитых… Главное теперь, что заштопали меня, вроде, нормально. Оклемаюсь вот, и все по-другому пойдет. По-другому, да…

На тумбочке звонит его телефон.

– Алло… Да, здравствуй, Томочка, здравствуй, милая… Да я – ничего, в самом деле нормально, и самочувствие, и вообще… Думаю, скоро выпишут. Скучаю я по тебе очень, очень скучаю… Есть все у меня, не надо ничего, слышишь? Ты вот сама приезжай, когда сможешь, только когда сможешь – ладно? В выходной приезжай, после работы не надо, я же знаю, как ты устаешь… Вот в выходной – другое дело… Я правда ничего не хочу, ну, то есть хочу, но… Ты удивишься… Нет, проснуться хочу – с тобой вместе, на одной подушке, понимаешь? С тобой – рядом – проснуться… Чего ты не поняла? Ладно и неважно, пусть… Ну пока, скоро я тебя увижу, а ты – меня… Целую…

– Жена. – он глядит на меня и усмехается. – Удивил я ее сегодня… У нас ведь – как, особых нежностей и не было никогда. Я уж и не помню, в любви ей – признавался ли? Может, по молодости только, а так… Не в ходу у нас это слово. Жили и живем – как все. Привычка друг к другу, надежность, тоже ведь счастье, так? У других разве – иначе? У всех так, одной жизнью живем… Так нет, именно мне – под старость лет – счастье это. Жить мне теперь со штопанным-перештопанным сердцем, вот тебе и вся любовь. Это когда молод еще, здоров как бык, а – так…