Татьяна Росс - Кама с утрА. Картинки к Фрейду

Моя «неопытность» в сексуальных делах нравилась Максу. Какое-то время он даже думал, что я девственница и поэтому так упорствую, не позволяя ему ворваться в святая святых. Я устроила такой театр, что он стеснялся спросить меня об этом напрямую. Он возился со мной, как с хрустальной вазой, не только боясь сделать неловкое движение, но и переживая, как бы не обидеть меня бестактным словом или вопросом.

Максим привык к девчонкам, из кожи вон лезущим, чтобы заполучить завидного жениха. Глупышки чуть ли ни в первый же раз, оставшись с Максом наедине, показывали готовность номер один, срывая с себя одежду буквально на ходу. Многие считали, что именно бешеный секс – залог успеха. Но я понимала, что это так лишь в случае, если хочешь заполучить любовника или, как теперь принято говорить, спонсора. Если же ты нацелилась на брак, нужно играть «большую игру». Но многие девочки, приехавшие из провинции, не были искушенными в делах охоты на мужа, да и растягивать процесс им некогда – надо скорее въехать в апартаменты мужчины на жительство. Мне же спешить было некуда. И я растягивала удовольствие, не забывая дать Максу вкусить сладкого, но делала это порционно.

Девчонки, зазывно заглядывающие в глаза Макса, раздражали его. А секс, который они давали, быстрый и феерический, по принципу «все и сразу» или, как теперь говорят, all inclusive, – не возбуждал его дальнейший интерес. Это как вкусный торт. Им сначала надо зрительно насладиться. Ты смотришь на него, и слюнки текут. И так хочется откусить, а нельзя. Ты ждешь, пока разрешат. Мучаешься, страдаешь, не спишь ночами. Потом тебе говорят: «Ладно, малыш, откуси…» Ты откусываешь кусочек, и во рту все сжимается от удовольствия. Тебе срочно нужно добавить, съесть еще немного, но… Тортик убирают в шкаф со стеклянной дверцей, через которую ты видишь предмет наслаждения, но дверку закрывают на ключ. И ты опять ходишь и соблазняешься. Хочешь и страдаешь. Протяни немного руку и дотронься… Ан нет, стекло не позволяет получить такое близкое и желанное.

Мужчины, которые хотят секса, конечно, рады первосигнальным девчонкам. С ними никакой возни. Захотелось – получил. А вот жениться все же хотят на скромных. Во-первых, они привлекают самца уже тем, что за ними надо охотиться, задействовать изысканные средства и методы, что само по себе увлекательный процесс. Это возбуждает по принципу «недоеденного тортика». Ну, и, во-вторых, мужчинам кажется, что такая скромница – залог того, что она также легко не отдастся после брака любому подвернувшемуся самцу, возжелавшему ее. Конечно, это вопрос спорный. Но не лишенный основания, чтобы надеяться на положительность ответа. На самом деле, именно из скромниц получаются жены, легко идущие на измену. Они, не нагулявшиеся в молодости, носившиеся со своей девственностью, рано или поздно срываются с тормозов и хотят наверстать упущенное до брака. Но у мужчин своя логика…

– С «первосигнальными» девицами можно трахаться, но жениться нужно на других, – сказал как-то Макс, поглаживая мою спинку в минуты нашей невинной близости. И этой фразой подписал себе приговор. Когда иногда я теряла рассудок от желания, готовая снять с себя трусики, мне вспоминались эти слова, и я двумя руками хваталась за предметы туалета, понимая, что их потеря означает потерю Максима как жениха.

Невинную девочку тогда можно было найти лишь среди несовершеннолетних, чего Макс никак не собирался делать. Он не страдал никакими, даже скрытыми, формами педофилии и любил вполне нормальных теток. Причем особых предпочтений у него не было. Чисто внешне ему могла приглянуться любая. Лишь бы не анорексичная и не жиртрест, весившая пару центнеров. Но к юным девицам его никогда не тянуло.

Макс в то же самое время прекрасно понимал, что девственность у тех, кто старше восемнадцати, нынче большая редкость, и не искал такую. Единственное, чего не доставало Максиму в современных дамах – скромности. Не то чтобы он поставил себе цель найти недотрогу. Думаю, до встречи со мной он не задумывался об этом. Но когда мы познакомились, он споткнулся об меня, как идущий натыкается на крупный валун на дороге. Человек идет себе и не видит ничего, кроме мелькающего леса по сторонам. А потом – бац, стоп… Останавливается – а вокруг него не заросли засохших кустов, а цветники, птицы поют, козочки на полянке пасутся. Так и тут. Жил, встречался, таскался, увлекался. И не знал, что бывает иначе. А тут я. Вся такая из себя воздушная, шелковая, нежная. Белая и пушистая. Пахнущая прериями неведомого ему сада.