Рано утром внезапно проснулся и сел на кровать, взбудораженный предчувствием грянувшей беды. Словно кто-то за ухо поднял и тащил в морозную пустошь черной улицы. Шестой час утра, мать, верно, спит – тревожить её телефонным звонком не решился. По обыкновению, сделал короткую физзарядку, умылся, облился холодной водой, сварил кофе и сел за компьютерный стол. В течение полутора часов работал: составлял смету по фактическому расходу материалов. Трудился я в строительной компании, возводящей жилые дома. По старым временам должность называлась прораб или строительный мастер. В подчинении у меня бригада из тридцати человек. Все – трудовые мигранты из Центральной Азии, и практически все не могли говорить по-русски. За исключением одного, Ахмеда, который был и толковым бригадиром и переводчиком-передатчиком указаний по работе. У меня сразу установилась доверительная интуитивная связь с бригадой, которые ни шиша не знали по-русски, и отличались чрезвычайным трудолюбием и абсолютной не требовательностью к условиям работы. В основном это были таджики – народ, относящейся к персидской группе. Прямые потомки когда-то великой Персии, средоточия знаний и могущества. Именно здесь долго хранилось знание о сути всего и вся, переходящее из одной цивилизации в другую, именно это знание вошло бесценными кристаллами во многие религии: христианство, ислам, буддизм.
Я смотрел на смуглых потомков великой Персии, ставших всего-навсего дешевой рабочей силой. И тягостная мысль подъедала ощущение собственного достоинства: не случится ли нам, россиянам, в скором времени стать колонией дешевой рабочей силы и несметной кладовой природных ископаемых богатств для евро-американского сообщества, уже подчинившего себе полмира. Те захватнические войны, что вели те же персы, римские императоры, Наполеон, вожди Третьего Рейха, ныне хитроумием (отличавшего, кстати, Одиссея – прототипа супергероев) идут по новым технологиям…
Около 8 утра набрал номер телефона матери. В ответ тягостное молчание. Проверил правильность набора номера – гробовая тишина. Тогда спешно оделся, торопливо спустился по лестнице подъезда, вскочил в автомобиль, с полтыка завел мотор и помчался по сонным улицам навстречу подкравшейся смерти. Словно выпрямившейся пружиной в мгновение оказался у дверей квартиры.
На звонок дверь не открылась. Имеющимся ключом стал открывать её, но механизм замка заклинило! И раньше случалось, что не с первого раза проворачивался засов. Кляня себя и ругая, что вовремя не заменил проклятый замок, уже подумывал о способе взлома. Вот будет шума в подъезде! Уж точно, не устраненные недостатки притягиваются и разрастаются в новую беду. Но все-таки замок поддался и дверь распахнулась. Я вбежал в квартиру и застыл, пораженный увиденным.
Телевизор мерцал бликами сюрреалистичных картин. Из его динамиков изливалась неуместная развеселая мелодия. На полу, распластавшись, лежала мать, одетая в тонкий ситцевый халат, с накинутой шалью, чуть прикрывавшей спину. Босые ноги мертвенно-бледные. Вокруг в беспорядке валялись вещи, но расположение их таково, что вырисовывалась картина происшедшего. Потеряв равновесие, восьмидесятитрехлетняя мать упала навзничь и, возможно, потеряла сознание. Когда пришла в себя, попробовала встать. Но сил не было даже доползти до дивана, где приготовила постель для сна. Длинными вязальными спицами двигала телефон к себе – и также неудачно. Стянула с кресла накидку, шаль, маленькую подушечку. Всем этим как-то укрывшись, затихла, так и не сумев подняться. Сквозивший холодный воздух из приоткрытой форточки и неплотно закрытой балконной двери лишал последних сил. Сон, смеживший веки, превращался в вечный. Палас был мокрый, что еще быстрее выстуживало затихшее тело.
О чем она думала и думает в умирающем слабеющим сознании. Я присел на корточки и положил руку на плечо, позвал её словно из небытия.
– Мама, ты слышишь меня?
Она чуть пошевелилась и с трудом открыла невидящие глаза. Жива!
– А это ты? Я лежу, лежу, а музыка играет, играет. И песни такие хорошие, что умирать даже не хочется… как холодно было. Посмотри, на месте ли мои ноги.
Я тронул ноги – ледяные, как ветер на улице.
– Сейчас я тебе перенесу на койку, – Просунул руки под спину и ноги, поднатужился: взять вес порядка семидесяти килограммов с нижней точки представлялось сложной задачей. Ведь тяжелее мешка с цемента не перемещал. Как-то сумел задействовать все свои мышцы и в два приема оторвал безвольное тело от пола. Выпрямил спину и на полусогнутых руках перенес на приготовленную постель. Укрыл маму теплым пуховым одеялом, поправил подушку, уселся рядом.
Читать дальше