Томаш Кенч - Шаг сквозь тень

© Томаш Кенч, 2016

© Дарья Грачева, дизайн обложки, 2016

Редактор Максим Кривонос

Корректор Светлана Двоянова

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эта книга, в большей степени оформленная как повесть, впитывает в себя множество статей и мыслей, почерпнутых мною из разнообразных интернет-источников. Во время работы над ней я использовал такое огромное их количество, что сейчас составить подробный их список уже не представляется возможным, главным образом из-за моего нежелания обидеть кого-нибудь тем, что он в этом списке не будет упомянут. Да и вряд ли кто-то обрадуется такому списку, в котором один из двенадцати библейских пророков должен стоять в одном ряду с Шевченко и Ульяновым, пользователями [битая ссылка] 2.ch или редакторами wikipedia. И дело даже не в том, что кому-то из них я отдаю или не отдаю предпочтение, а в том, что сама форма такого списка кажется мне некорректной. Так что, можно сказать, я выступаю в роли не то что бы автора, а скорее составителя, собирателя пазлов этой загадочной истории, пытающегося придать ей общий, законченный вид. Хочу выразить огромную благодарность тем энтузиастам, которые находясь за тысячи километров от Лос-Анджелеса, принимали активное участие в расследовании этого инцидента. Ваш вклад бесценен.

Однако, не кривя душой, хочу сразу сказать, что самый весомый вклад в построении нарратива данной истории принадлежит пользователям voyager1970 и BoloYeung, активно развивающим эту тему в топике посвященном убийству на сайте [битая ссылка] 2.ch, и сайту ([битая ссылка] http://www.murders.ru/)

– Ô douleur! ô douleur! Le Temps mange la vie,

Et l’obscur Ennemi qui nous ronge le coeur

Du sang que nous perdons croît et se fortifie! 1 1 Время точит наш дух, и мы стонем от боли, а невидимый Враг всем мольбам вопреки. Жрёт и жрёт нашу плоть, свирепея всё боле. – Шарль Бодлер

Уже немало времени прошло с тех пор, как все, что случилось со мной в Лос-Анджелесе в середине 2013-го, перестало для меня существовать. Как вдруг в одном из номеров придорожного мотеля, недалеко от 110-го шоссе, куда я прибыл на вечерней заре, я нашел бутылку джина «Бомбей Сапфир», забытую здесь кем-то из прежних постояльцев. Я не мог заснуть. Был уставшим и удрученным очередным пустым вечером, не сулящим мне ничего, кроме одиночества, и мыслей о том, что завтра будет точно такой же пустой день. Я машинально поднес горлышко бутылки к губам, и в тот же самый миг, когда горькие капли джина коснулись моих губ, я вздрогнул и почувствовал, что со мной творится что-то необычное. На меня снизошла тоска такой глубокой и мощной силы, что ноги мои подкосились, и мне пришлось сесть на хлипкий раскладной стул с мягкими алюминиевыми ножками. Я почувствовал предательскую иллюзорность собственной жизни, столь схожую с ощущением утраты. Я знал, что чувства эти связаны со вкусом джина. Он оставил на моих губах далекий хвойный привкус. Интерес, разбавленный страхом, заставил меня сделать второй глоток, затем третий, и я с облегчением почувствовал что сила напитка убывает. Стало ясно, что ответы, которые я ищу, не в джине, а во мне. Он лишь напомнил мне о вопросах, и единственное, что он может, так это снова и снова об этом повторять, все с меньшей уверенностью, до того момента, пока дно бутылки не высохнет. А память моя все отбрасывает меня в те дни, когда я впервые ощутил на губах этот резкий вкус, словно вкус поцелуя, который ты и не ждал.

Вернувшись из темноты памяти, сила эта заставила меня метаться в поисках ответа или хотя бы того, что могло бы послужить анестезией этому чувству, чтобы потом забыть о нем и запереть глубже, в темницу собственной души. Вкус «Сапфира» был у меня на губах в те недолгие дни, когда я был счастлив, и именно поэтому теперь он терзает мой дух и мою плоть. Разум мой, впавший в дремоту, теперь был возвращен в сознание, и джин шептал ему, что после смерти людей, после разрушения ничего не останется из минувшего, – лишь только запах и вкус, более хрупкие, но и более долговечные сущности, которые еще долго живут на развалинах прошлого, напоминают о себе и несут в своих почти неощутимых каплях вулканическую силу воспоминаний.

Можно быть одиноким где угодно.

Можно быть одиноким в Дублине или в Лондоне, в Чикаго или Детройте, в Париже или в Вене. И уж, конечно, можно быть одиноким в Лос-Анджелесе. Для одиночества в этом городе есть расширенные опции, словно в дорогом отеле. И, если вдуматься, Лос-Анджелес и есть один огромный отель. Со своими постояльцами и гувернантками. Номерами и подвалами. Со своими историями, счастливыми и не очень.