Влад Колчин - Музыка как шанс. Победить рассеянный склероз

У меня была музыка, это она тащила меня за собой из болезни, словно из болота. Во время игры на саксофоне мозг активнее снабжался кислородом, и после игры мне становилось легче. Уверен, что это препятствовало быстрой инвалидизации, а желание играть именно свою музыку, то есть – звучать так, как звучу только я, и создавать то, что могу создать только я, привело меня в руки врачей, которые, я надеюсь, заслужил. Или это аванс? Мы все разные, в этом наша ценность друг для друга, ведь все в мире взаимосвязано и подчинено законам, о которых мы можем только догадываться. Может благодаря этой разности, мы являемся учителями друг для друга, помогая смотреть на мир под разными углами. Но думаю, что дело не только в этом.

Вряд ли человеку возможно в полной мере оценить чудодейственные свойства музицирования. Мы всего лишь люди и многого не знаем, но мы люди и способны чувствовать. А когда человек играет – он медитирует, а это тоже путь познания. И неспроста люди духовные, светлые души, приводящие нас в трепетный восторг, умеют ее слышать. Посмотрите хотя бы на то, как это делают дети.

Ну, да, мужчина так устроен, что ему нужна война. И даже если ее нет, он непременно ее себе выдумает. Ведь он, полый гордыни, знает, что умен, способен добиться успеха, победить.

Не все задумываются над тем, что эта война может быть направлена как на разрушение, так и на созидание, в первую очередь – себя.

У каждого она своя. Кто-то спасает больных в реанимациях. Встречается чудак, спешащий раздать себя другим по кусочкам, не понимая сам, куда торопиться. Кто-то выращивает ананасы в промышленных масштабах. Кто-то защищает других, ищет справедливости. Кто-то продает, не ведая, что такое покой и сон. Кто-то, благосклонно мирясь со своим статусом олигарха, взрывает людей в Московском метро, заботясь о благополучии своих детей. Кто-то занят карьерой парковщика. Некоторые метают копье на дальность, а некоторые его мечут.

Да мало ли чем еще занимаются мужчины!

А в современном мире все чаще на войну уходят женщины. Удивление. Для чего тебе ум? Он делает тебя лучше? Он делает мир вокруг тебя лучше? Он делает тебя счастливее? Зачем тебе твоя война? Ответь сам.

Мне повезло – я просто болел. Мне не нужно было заниматься нелюбимой работой, убивать, красть, обманывать, для того чтобы познавать себя. Мне нужно было только играть музыку, превозмогая физическую слабость, чудовищные головные боли, ознобы по ночам и страх будущего.

Для чего?

Мне сложно назвать себя сильным человеком.

Я видел атлета, весом под сотню килограммов, падающего в обморок от укола в глаз. И бабушек, вытирающих платочком слезы после той же процедуры и идущих дальше, как ни в чем не бывало по своим, бабушкиным, делам. Все относительно.

Но я уже вряд ли забуду картину, которую наблюдал в неврологическом отделении одной из больниц: по коридору шел парень, с внешними признаками ДЦП. Он вел под руку девушку с теми же нарушениями в опорно-двигательном аппарате. Было видно, что каждый шаг им дается с трудом. Они шли так медленно, что я даже разглядел как на безымянных пальцах их правых рук блестели обручальные кольца. Девушка была беременна.

Покажите мне самого сильного и крутого человека. Я хочу на него посмотреть. Покажите мне чемпиона вселенной по прыжкам на батуте в длину, разгрызающего на лету чугунные гири.

Я хочу увидеть титана с объемом бицепса в девяносто три с половиной сантиметра. Соберите властителей мира, вершителей судеб, успешных бизнесменов, гламурных светских львиц, львов.

Соберите. Я хочу видеть всех их в этом длинном, больничном коридоре, по которому с таким трудом идет эта молодая супружеская пара.

Кто, говорите, тут сильный?

Соберите философов-мыслителей, пару новомодных пророков прихватите для массовки.

Я хочу спросить их об относительности. Относительно чего это «все»? Я хочу спросить, чтобы улыбнувшись, отвернуться, не дожидаясь их ответа.

Потому что в этом боксе, где нет вредоносных микробов, я знаю – все в мире относительно лично меня. И никого другого. Все, что в нем существует: солнце, вода, люди, которых я встречал, котенок, забравшийся на дерево и мяукающий о помощи, прыщ на заднице Генриха XIV, все для того, чтобы я понял – в конце останусь только я. С тем, что я о себе понял.

Чтоб не быть многословным…

А действительно ли ты так торопишься, как тебе кажется? Иногда, когда лежишь в изолированном, стерильном боксе и из тебя торчат шланги, процесс погружения в «ничто» становится сутью существования. Нет лишних желаний, эмоций, мыслей, мир становится прозрачным, понятным и девственным.