Никола Стотан - Переплыть лето

Я чувствую и даже где-то знаю,
Что повторится этот день опять
Жаль только: я почти что умираю,
Когда один укладываюсь спать.
Жаль только: ты сюда послушай,
Кошмаром давним позабытых снов
Красивой недоступной шлюхой
Проходит мимо первая любовь.
Проходит мимо…
Я её окликну
Сожму пустеющий прострелянный карман,
В который раз проникнусь я и влипну
В безперспективный розовый роман.
А силы эти…
Брать-то их откуда?
И выхода опять похоже нет
И бьётся пульс, как разбивается посуда
О самый в мире безнадёжный парапет.
Так чувствуя и даже где-то зная,
Какой бывает жесткою кровать
Я всё же безнадёжно умираю,
Когда один укладываюсь спать.

Когда все звёзды поутру растают
Взгляни, красавица, в окно
И ты увидишь: мимо пролетают
Загадочные НЛО.
И ты узнаешь: рейс Анадырь-Сочи
Отложен, на дворе зима
И холодом январским наплывает
Свинцовая тяжелая тоска.
Но ты принцессой шествуй в зазеркалье,
Далёкая и близкая для всех,
Как вечная волнующая тайна,
Как этот тающий пушистый смех.
И наши встречи – всё же избавленье
От скуки что-ли, мелкого снежка…
Они, красавица, как украшенье
На атласе студёном января.

Грифон кассет брошенных оземь
Пружин спряженья гнут одно:
Ты не пришла ни в семь, ни в восемь
И время жутко напряжено.

Ты не пришла, дней остроглазьем
Съедены дочиста страхи, а там
Призраки серые наглые лазают
По тёмным аллеям, по тёмным кустам.

Призраки робких надежд и страданий
Пулей навылет слуга ваш убит,
Пулей горячей нескромных желаний
Ну и конечно горячей любви.

С кем ты? И где ты? Эти спряженья
Плавят упрямо тугие мозги…
С кем ты и где ты? Нить напряженья
Рвётся в холодной бездонной ночи.

Над пепелищем кружат грифоны
Кружат и кружат смертельным огнём
И сложив крылья падают оземь
В кровь разрывая сердце моё.

Стол обглоданный обеденный,
Нуждою жизненной объеденный,
На стакане солнца лучик
И горячий сладкий супчик.
Такая вот обрыдлая картина,
Да ещё в твоих лёгких
Кораблик лёгкий,
Плывущий в облаке никотина.
Да ещё твои глаза,
Огоньками болотными Эльма
Зовут и манят меня
В колдовское логово ведьмы.
Лягу, лягу тебе назло
Баластом атомной лодки
На самое гиблое дно
В океане вина и водки.
Станет тело в глубинной толще
Доступней для ласк и проще.
Наконец-то станет неприлично
Лапать бёдра чужие привычно.
И стол обглоданный обеденный,
Нуждою жизненной обедненный,
Плотиком лилового тумана
Нас вынесет на берег океана.

Вчера, из глубины веков,
Вдруг налетела стая облаков,
Средневековый шум базаров,
Дыханье динозавров.
Я вдруг увидел, как в окне
И наяву, а не во сне,
По водной глади наискось
Шагает по делам Христос.
С небес, с далёкой стороны
Грозятся слуги сатаны,
Среди страданий, плача, гула
Я видел пляски Вельзевула,
В огне, в дыму, в который раз
Его восторг, его экстаз.
И выше непонятный бог
Не очень стар, но очень плох
И ангелы скромны, стыдливы
Короче, что там?! Херувимы!
И в этом мире, в груде дней
Я проживаю меж людей,
Как мессия с небес сошедший,
То ли ребёнок, то ли сумасшедший.

Для урожайного лета
Я зол черезвычайно
Недостроенностью неба
И холодом чая.
Облаков вербовщик дырявый
Уткнув нос в холмы
В лес сырой и корявый
Тащит забытые сны.
Город – торт недоеденный,
Так противен и сладок так,
Отрыжкой послеобеденной
Тычет в ноздри прогорклый смрад.
Тоскливая женская очередь
Мажет взглядом-повидлом,
А рядом прыщавые дочери,
Пока не замужем, как видно.
И эти плети женских рук,
В сплетенье вен оттянутых,
Расскажут правду, не соврут
О днях, как век растянутых.
В разгар урожайного лета
И пепла любви вчерашней
Я зол, и злости приметы
Подобны всем дням пропавшим.

Осень, снова эта осень,
Надоевший охровый наряд
В обнажённых силуэтах сосен
Меланхолий вертикальный ряд.
Гул машин, он поутру так зычен,
Серость неба страшно тяжела
И по детски чужд и непривычен
Холод запотевшего стекла.
Ничего не происходит, вроде,
Лишь газоны в иней серебря
Осень вдовушкой печальной ходит
В жёлтом сарафане сентября.
Ну, а люди? Всё подай им сухость
Нежность лета, тёплые края…
Вообщем обывательская глупость
Вечная житейская стезя.
Что же дальше? Будьте милосердней
Надоела? Это не беда.
Скоро к нам хозяйкой привередной
Снизойдёт суровая зима.