Orange - Ильич. Фантазм о необычных метаморфозах мрамора, бронзы и бетона

Статуе начали подыскивать новое пристанище, и оно нашлось напротив нового здания городского исполкома. При переезде кусок надписи «к социализму» заменили на «к коммунизму» и подправили Ильичу истрепавшуюся кепку.

Трудно было найти более идеологически подходящее место для фигуры вождя революции в городе, но изначально на площади не планировалось ничего, кроме газонов – и неслучайно. Это было самое средоточие водопровода и канализации города N. Здесь пересекались все хитросплетения подземных артерий и вен. Стоило хотя бы чему-то выйти из строя, как площадь перекапывали вдоль и поперек, так что площадь невольно стала символом социалистического строительства. Ильич долго стоял окруженный заборами и погруженный в зловонные испарения и слушал матерный рык несчастных работяг, которые копошились в недрах трубосплетений под ним и проклинали памятник, готовый в любую минуту обрушиться им на головы.

В конце концов злополучный монумент перенесли в городской парк. Здесь он никому не мешал и теперь указывал перстом на одну из аллей, в глубине которой смутно угадывалось кладбище. По праздникам аллеи топтали пионеры и школьники, возлагавшие цветы, по выходным мимо заплутавшего вождя гуляли мамаши с колясками, а в обычные дни в парк захаживали лишь случайные прохожие. Вечерами в парке считалось небезопасно, и его старались обходить стороной. Даже влюбленные заходили сюда редко, оставляя аллеи желающим уединиться с выпивкой.

К тому времени, когда был поднят краеугольный вопрос о переименовании центральной магистрали города N – улицы Ленина в проспект Перестройки, Свободы или Прогресса, угрожая лишить город однозначного и непререкаемого ориентира, парк окончательно превратился в обитель культурного отдыха отмечающих граждан, которым море по колено. Дело ограничилось тем, что прилегающий тупик Маркса переименовали в Приреченский, а бульвар Энгельса – в аллею Победы. Так было проще и универсальнее. Если же кому-то нужно было точно попасть в центр города, то его посылали на знакомые шесть букв.

Следующий день был выходной. Серега не совсем понимал, что за День согласия они отмечают, но отоспаться было приятно. Мутное послеобеденное время уже клонилось к вечеру, когда раздался звонок в дверь. На пороге стоял мужичонка с большой и, видимо, тяжелой коробкой, на которой красовалась пивная надпись Heineken.

– Морозов Сергей Васильевич? Доставка подарка.

– Какого еще подарка? Я ничего не заказывал…

– Подарки обычно не сами себе заказывают… Это делает кто-то другой, – картаво прогнусавил мужик.

– А от кого подарок?

– Ясное дело, от партии и правительства, – ехидно прозвучало в ответ.

Мужичок в кепке самозванно переступил через порог, оттесняя Серегу внутрь квартиры. Серега уж было испугался, что мужик не один и за ним вломятся другие, но никого больше не было.

– А что там? А вдруг там бомба… ну-ка открой…

– Да, ладно тебе, – мужик вскрыл коробку и звякнул бутылками. – Из этого только коктейль Молотова сделать можно.

Мужик мялся в дверях, словно ожидая на чай.

– Ну что, посидим? – спросил он, заложив левую руку за пазуху, словно готовясь выхватить оттуда наган.

– Ты че, мужик? Твое курьерское дело доставить – и отвалить.

– Ты, видать, не признал меня? – мужик хитро улыбнулся.

– Много вас таких ходит. Вали отсюда.

Серега заметил, что правая рука у мужика не сгибалась в локте, будто была в гипсе.

– Ну ладно, я попозже зайду, ты пока проспись, отдохни… А мне размяться надо. Совсем тело затекло.

Мужичок подернул плечами и иноходью выпрыгнул на лестничную клетку.

Серега пошел на кухню, выпил йогурт за неимением рассола, включил телек. Скука застилала ему глаза. На диване лениво растянулся огромный пушистый кот, не оставив места зевающему хозяину. По всем программам шло черно-белое старье, за окном шелестел мокрый снег.

Спасли вчерашние собутыльники, Вадик и Егор, вскоре ввалившиеся в квартиру.

– Ну, как ты после вчерашнего? – поинтересовался Вадик, опасливо оглядываясь кругом.

По счастью, матери Сереги дома не было, она гостила у сестры в Москве, поэтому Серега свободно принимал гостей.

– Голова трещит… просто раскалывается, – вздохнул Серега.

– Ага, это с непривычки. Опохмелиться же надо. Ща я сбегаю, – сказал Егор.

– Да тут вроде уже принесли – это не от вас подарочек? – Серега указал на коробку с надписью Heineken.

– От нас? – Вадик с Егором переглянулись.