Наталья Мозилова - Однажды в деревне. Сборник рассказов

– Стоит ваша корова на брошенной ферме возле кучи старой соломы. Там найдёте и её, и телёнка.

– Ничего себе! А как вы это увидели?

– Посмотрел и увидел, – ответил старик.

– Так я тоже смотрел, но ничего не увидел, – не отступался Максим.

– А ты и не хотел увидеть.

Максим хотел ещё много всего спросить, но вместо этого встал, поблагодарил колдуна и подал ему корзину с яйцами и пирогами. Он слегка поклонился и поставил корзину на скамейку к печи.

– Ещё передай отцу, чтобы ногу правую берёг. Смотрел, куда вступает. А тебе…, – Пётр Иванович помолчал. – тебе желаю остерегаться своего неверия. Следует его оставить там, где положил.

Максим ещё раз поблагодарил и вышел на улицу. На крыльце он снова задержался, чтобы посмотреть на озеро. По небу плыли кучевые облака. Заметно похолодало. Колдун вышел следом и встал тут же, опершись локтем на перила. В руках у него была трубка, из которой он вычищал и бросал по ветру перегоревший табак.

– Понял, зачем лодка?

– Понял. А там хорошо клюёт?

– У меня всегда хорошо клюёт, – улыбнулся старик, показав парню свой желтозубый рот.

– А что это там такое по берегу?

– Багульник цветёт. Чувствуешь воздух сладкий? Это из-за него.

Из-за дома вышла тётка Агрофена. Ветер, как парус, раздувал её цветную юбку. Женщина остановилась, чтобы перевязать платок. Рука с гребнем собирала непослушные пряди и укладывала их в пучок. Старик обернулся на тётку Агрофену, чуть заметно свернул глазами и сглотнул.

– Ну, что Максимка, всё узнал?

– Всё, – отозвался парень и спустился с крыльца. Пётр Иванович, не торопясь, так же сошёл на землю. Он достал кожаный кисет, набил трубку и стал раскуривать. Тётка Агрофена стояла молча, глядя на колдуна, как добыча на ястреба. Максима тем временем атаковала лайка. Она ластилась, легонько кусала, пыталась уронить парня с ног. Вероятно, она считала его большим щенком, который любит играть в догонячки.

Колдун глубоко затянулся. Тётка Агрофена протянула руку.

– Пойдём мы. Спасибо, Пётр Ива…, – старик стиснул её ладонь. Тётка Агрофена покраснела и прикрыла глаза. – …ныч. Только ты всегда всё знаешь.

– Кхе-кхе-кхе, – колдун закашлялся. – Я ничего не знаю, – сказал он еле слышно и отпустил руку женщины.

– Максим! – неестественно громко крикнула она. – Пошли.

Парень вырвался из объятий собаки, поправил фуфайку и подбежал к проводнице. Тётка Агрофена, ни разу не оглянувшись, скорым шагом пошла по тропинке. Старик долго стоял на поляне и разбавлял пряную весну горечью табачного дыма.

3.

До места привала Максим, не умолкая, расспрашивал Агрофену про колдуна. Она напротив – была молчалива и задумчива. И всё-таки парень сумел выпытать, что в роду Петра Ивановича все мужчины – колдуны. Тайную силу он получил от деда, а тот от своего деда. Вот только передать оказалось некому – семьи Пётр Иванович не создал, поскольку полжизни мотался по лагерям. Впрочем, сметённый дух Максима пока не знал, поверил он в эту чертовщину или сомневается. Корову ещё не нашли, про яйца старик не догадался, то, что про лодку поговорили, так это и совпасть могло…

Пока Агрофена отдыхала под сосной, Максим отошёл к коряге, где сделал схрон. Он поспешно отодвинул сухие ветки и в ужасе отпрыгнул назад! По яйцам ползали гадюки. Они лежали под ветками, прижавшись к скорлупкам холодными чёрными животами. На крик парня прибежала тётка Агрофена. Она увидела змей и сразу всё поняла. Женщина обматерила Максима, взяла его, как маленького, за руку и повела в сторону деревни.

4.

Корову нашли в указанном месте. Телёнок за три дня подрос и сам бежал до дома.

март 2018 г.

I.

Новогодние каникулы получились весёлыми. Мужики «отдыхали» с двадцать пятого декабря до девятого января, как говорят, не просыхая. В пьяном угаре практически незамеченной произошла смена лет. Михалыч только помнил, как Паша-леший, вытаскивал его из-за печки, чтобы выпить «вместе с президентом». У них в деревне это так называлось. Володя употреблял не больше их, но и не убавлял. После тоста «За Путина! За хорошую жизнь!», он сбегал к себе за припрятанной «сливянкой» и банкой огурцов, их закатывала ещё его благоверная.

Изба, где гуляли деревенские холостяки, стояла на отшибе, но их песни были слышны далеко за пределы Борисцева. Весёлая жизнь продолжалась до восьмого. Восьмого Володе стало плохо. Он пожаловался Паше-лешему на сердце, но его товарищ только сказал: «Слабак!», и подал с холодильника таблетку валидола. На следующий день Володе стало ещё хуже. Он сказал: «Братцы, помираю, вызовите мне «скорую»!». Мужики напугались, губы заболевшего были синими. С горем пополам, Михалыч на мобильном набрал местных медиков.