Наталья Мозилова - Однажды в деревне. Сборник рассказов

Остаток дороги тётка Агрофена с жаром рассказывала про чудеса лесного колдуна, и Максим уже не сомневался: каждое её слово – чистый вымысел.

2.

Дом Петра Ивановича возник внезапно, точно выскочил из-под земли. Всё ёлки, да берёзы, берёзы, да ёлки. И вдруг на пригорке за плотной стеной деревьев появилась поляна с лесной избёнкой. У неё, как в сказке, даже курьи ножки имелись: жилые ярусы находились на семиметровых металлических сваях. Назначение конструкции для Максима осталось тайной: то ли весной вода заливала поляну, то ли от грызунов. Колдун перед избой сидел на солнцепёке и рубанком сглаживал бока новенькой лодки. Это был коренастый мужик лет шестидесяти. Выглядел он совершенно заурядно, если не считать густой седой бороды и разноцветных глаз – один серый, а другой зелёный. Из-под фуфайки торчала клетчатая рубаха. Рабочие тёмно-синие брюки, какие носили мужики с фермы, и обычные резиновые сапоги. В них, уткнувшись носом, спала молодая красивая лайка. Она попыталась вскочить и принять гостей, как это у собак положено, но дед прикрикнул на неё. Псина послушно положила голову на лапы и хитро сощурила глаза, как бы намекая, что следит за пришедшими и расслабляться нельзя.

«Интересно, – подумал Максим, – куда ему лодка? Здесь же до реки километров пять. Или есть другая река? Ладно, потом спрошу». Старик даже не взглянул на Максима. Недолго обсудили с Агрофеной деревенские новости, потом ушли в избу.

– Подожди здесь, – сказал колдун. – Мы недолго.

Максим обошёл всю поляну. За избой он нашёл кострище, выложенное камнями и черепа животных, на кольях. Похоже, что коровьи, поскольку торчали рога солидной длинны. На берегу маленького пруда лежали белые кости, напоминающие человеческие. Всё было странным, но не пугающим. Максим сел на скамейку под ракитовым кустом и стал слушать птиц. Слева, в лесу, точно суетливая баба, причитала кукушка. Справа, с болота, слышался нервный стук чёрного дятла. Шелестели сухие травы. По ним перелетали бабочки-крапивницы. Очень скоро парень погрузился в сон, но минут через двадцать его разбудили шаги тётки Агрофены.

– Зовёт, – сказала она с блаженной улыбкой на устах. «Вот, сумасшедшая, – подумал Максим. – Она серьёзно верит в эти бредни?».

Поднявшись по сухой скрипучей лестнице на высокое крыльцо, Максим впервые за день увидел невероятную прелесть этих мест. За жидкими верхушками болотных деревьев в каком-то километре от хутора разлилось огромное озеро. Оно было синим-синим, и, судя по всему, питалось мелкими ручьями и речушками. С севера озеро закрывал высокий сине-зелёный холм с жидкой растительностью, а по берегам стелился розоватый кустарник. Про это озеро не знали ни родители парня, ни охотники, ни даже дед, который жил километрах в пяти отсюда.

Максим открыл дверь в избу. На него пахнуло травами и вощиной. В полумраке у печи в рубашке и чёрном войлочном жилете сидел Пётр Иванович. На столе стоял медный таз, а рядом – кувшин с родниковой водой. Под потолком на верёвках висели травы и снадобья. Они почти перекрывали мутное зеркало в простенке между окнами. Лежанка на печи была прикрыта заячьим тулупом, а в углу над сундуком висело охотничье ружьё.

– Садись, – приказал старик. – Давай руки.

– Как давать? – не понял Максим.

– Протягивай их ладонями вверх над тазом.

Максим подчинился. «Любопытно, – думал парень. – Он что же, по ладоням моим читать будет?». Колдун закатал парню рукава и взял кувшин с водой. Затем он стал медленно лить из него на ладони, нашёптывая заговор.

«Вода-водица, небесная царица,

С неба пришла, в землю ушла,

Вода-водица, земляная царица,

Из земли пришла, на небо ушла…»

Струйки воды стекали по рукам и мелодично ударялись о стенки таза. Максим рассматривал старика. Суровый дед. Табаком несёт от него, как от Тараса Бульбы. Ручищи большие, жилистые. На правой – татуировка. «Эх, неудобно кувшин держит, не рассмотреть, что там. Вроде, летописец, а, может, и нет», – Максим следил за каждым действием колдуна, стараясь понять побольше и про него, и про его метод. По рукам было заметно, что колдовством Пётр Иванович занимался не всю жизнь, было в ней место и физическому труду. Наконец, вода закончилась. «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь!» – старик перекрестил воду. Затем подал Максиму полотенце с колен, и тот вытер руки. Пётр Иванович склонился над тазом и стал смотреть на дно. Парень сделал то же самое, но видел только воду и отдельные капли на красно-коричневых стенках.