Евгения Евтушенко - И невозможное возможно. Маленькие повести и рассказы

– Неужели наша сущность так безобразна? – спросил он Жози.

– Я хочу наслаждаться женской красотой. Например, красотой той девушки, которая стоит сейчас передо мной.

Она слегка покраснела.

– Пьер, не надо так конкретно. В этих картинах не натура, в них – философия жизни. Художник стремится раскрыть ее суть. Не приукрашивая. Здесь главное не тело, а смысл существования.

Она со страстью, живо жестикулируя, старалась доказать ему, что он не прав, что экспрессионизм действительно глубок и совершенен.

– Жози, – мягко перебил он ее. Он и не заметил, что назвал ее так ласково.

– Я уважаю твое мнение. Возможно, даже наверняка, ты права тысячу раз. Но правда реализма мне все же ближе и понятнее.

Они вышли из музея на площадь, обогнули уличных фокусников, и большую толпу людей, наблюдавших за аттракционом.

Теплый осенний вечер был обворожителен. Духоту вытеснила вечерняя прохлада. Погода явно благословляла их встречу. Несмотря на возникший спор и разногласия во взглядах на искусство, радостное чувство от встречи не покидало их.

– Я проголодалась. Мне хочется показать тебе самый старый ресторан Парижа, – сказала Жозефина. – Это почти рядом, – и потянула его за руку.

– Отлично, – согласился он.

– Этот ресторан в центре, у метро Одеон, называется LeProcop.

Добрались туда довольно быстро.

– Мадам? Месье?, – официант, услужливо склонив голову, проводил их к свободному столику, подал меню.

– Я закажу на свой вкус. Не возражаешь?, – и, обращаясь к почтительно застывшему официанту, произнесла: – Заячье фрикасе с сидром, красное Бордо, а на десерт – мороженое.

– Ты любишь мороженое?, – спросила Жозефина. – Если нет, съем и твою порцию, – пошутила она.

– Знаешь, – продолжала Жозефина, – здесь обедали великие люди Франции – Вольтер, Мюрат, а лейтенант Наполеон оставил в залог свою шляпу. Он был тогда без гроша в кармане.

В полумраке ресторана звучала музыка. Слышался задумчивый голос Ива Монтана.

– Я люблю эту песню, – заметил Петр Иванович.

– Опавшие листья?, – переспросила Жози, и продолжила: – А мне больше нравится, как поет Мирей Матье. По-женски трогательно, и очень пронзительно.

Они ели очень вкусное, затейливо приготовленное фрикасе. Маленькими глотками отпивали красное вино, стремясь продлить удовольствие. Тихо перекидывались словами. Улыбались.

– Я часто вспоминала наши прогулки, разговоры. Ждала твоего приезда. Правда. Сказав это, она вдруг смутилась, поправила тонкой рукой прическу.

– Я тоже рад, что опять вижу тебя.

Он смотрел в ее глаза. В них причудливо мелькали отблески горящей свечи.

Они молчали, прислушиваясь к себе. И оба ощущали тревожащую жажду близости друг друга.

Напряженное внутреннее ожидание нарастало.

Опять зазвучала знакомая мелодия.

– Хочу танцевать. Она прижалась к нему. Петр Иванович остро ощутил терпкий запах ее духов, ее жаркое, такое желанное тело.

Ужин закончился. – Все так вкусно, – он похвалил ее выбор – и блюд, и вина.

Говорить не хотелось. Слова казались лишними, пустыми. Им так хотелось остаться наедине.

– Пьер, пойдем ко мне. Я живу одна.

Он ждал этих слов. И так боялся этого!

– Все, мне конец!, – мелькнуло в голове.

Через полчаса Жозефина открывала дверь своей квартиры.

Они посмотрели друг на друга. А потом порыв бешеной страсти бросил их в тесные объятия. Он и не предполагал, что способен на такой взрыв эмоций, и на такую нежность. Что он может быть таким. Что такое вообще возможно.

Счастье переполняло его.

Они были счастливы оба!

Теперь, когда они стали близки по-настоящему, они говорили, говорили, и не могли наговориться.

Им хотелось знать все друг о друге. Все, что было в их жизни до встречи.

– Почему ты выбрала меня?, – задал он так долго мучивший его вопрос.

– Потому, что любовь не спрашивает.

Она помолчала, задумалась.

И неожиданно заметила:

– А может, разочаровалась в молодых.

Задумалась Ее взгляд ушел куда-то вглубь себя. В это мгновение она была далека от него.

Перед ее глазами стояло перекошенное злостью лицо Жюльена, Чувственное и порочное. Они были вместе уже несколько месяцев, когда он неожиданно привел незнакомую девушку и пытался уложить ее к ним в постель, считая, что в этом нет ничего особенного. Любовь исчезла сразу. Жозефине он стал противен. А он разозлился, кричал, что она дура, отказывается от удовольствия любви втроем.

Вздохнула протяжно. Она не хотела больше ошибаться. Ей так нужна была любовь сильного, уверенного в себе, порядочного человека.