Татьяна Попович - Заметки на полях происходящего

– А можно, я с вами выйду, мне пару слов вам сказать надо?

Выходит следом.

Вокруг толпа, я смотрю на него: обычное рабочее лицо, правильное, уставшее, такое из классических рабочих, но без алкогольного габитуса.

– Послушайте меня, я все про вас понял и не знаю, зачем я за вами пошел, вы же явно непростая и смотрите на меня, как психолог (интересно, откуда он это увидел?), а я на вас – как на красивую женщину, – он запинается, – зачем я это все говорю, как все нелепо…

Я смотрю на громадное электронное табло и понимаю, что время движется к началу рабочего дня, а мне не хочется помогать ему в его странных объяснениях.

– Я развелся пару лет назад и ничего и никого постоянного нет, – смотрит куда-то вдаль.

Понимаю, что мы мешаем людям, я предлагаю отойти в сторону, на что он замечает: «Да я вижу, что вы сами все привыкли решать».

И тут мне становится забавна и моя психологическая жалость, и легкость прочтения меня посторонним мужиком и, самое главное, и его, и мое понимание всей глупости ситуации.

– Извините, мне пора, – уже не дожидаясь каких-то его слов, спешу к выходу из метро. Он так и остается стоять у стены, о чем-то задумавшись. Потому что это не моя история, только осталось дурацкое чувство, что порой все-таки у меня еще прорывается мое «спасательство». Предвижу вопросы: «Таня, зачем ты разговариваешь с посторонними?» и прочее. Бывает почему-то. Не знаю. Остатки интереса к людям.

Ему 50. Он думает, что производит впечатление веселого и жизнерадостного человека, а я вижу немного другое. Какое-то постоянное напряжение, которое выплескивается на официанток, людей, которые в Питере, по его мнению, некрасивые, город, который построен на болоте и мертвый. И постоянное утверждение, что он свободен и счастлив. И он всегда знает, как правильно. Что есть и что пить, и что мне надо надеть шарф, чтобы не простудиться.

И дочь, которой он дал свободу, но недоволен, что она живет здесь, на берегу холодного моря, с каким-то парнем, который не собирается на ней жениться. Хотя должна уехать жить туда, где тепло и где все счастливы. Разговоры про дочь включают во мне моего внутреннего подростка по эмоциям и с нынешним аналитическим умом, и я спрашиваю: «А кто сказал, что ей туда хочется?».

«Я знаю, что там лучше».

«Лучше ты сам и езжай, тебе же там лучше, не ей».

«Уеду, скоро уеду», – и его состояние напряжения и внутренней агрессии меня утомляет.

Дело не в том, что я довольна страной. Отнюдь. Я люблю ее, но я не ура-патриот.

Дело в том, что меня утомляет состояние внутреннего напряжения людей. Притом я понимаю, что выхода в их жизни нет. Ничто ничего не изменит – ни переезд в другую страну, планету, галактику. Скорпион ненависти к своей жизни сделал свое дело. Осталось немного – время. А может быть, оно и лучше, что он живет состоянием «когда я уеду», может быть, иначе пришлось признать, что-то, что происходит в его внешне благополучной жизни, сделал он сам.

Это пост не про страну, «уезжать или не уезжать».

А о том, что даже на край света мы увезем самих себя. Я, сбежав из Кенига, привезла с собой в Питер все те же личностные проблемы.

И поэтому даже на самом прекрасном пляже мира будет повод для разочарований и гнева.

Жаль, что он меня не услышал. Впрочем, он же все знает лучше. Ведь когда он уедет из этой страны и начнет все заново, он будет счастлив. Он знает. Осталось немного. И все будет.

Так как я – ипохондрик первой степени, то, чуть что, звоню в «Согаз» и отправляюсь по врачам. Ибо ученая я. Вот и сегодня. Проанализировав внимательно состояние кожи, я решила, что кожа какая-то сухая. И попросила милостивый «Согаз» записать меня к дерматологу. «Согаз» милостиво записал. Приехав, я обнаружила, что меня записали почему-то к дерматовенерологу.

«Где наша не пропадала», – подумала я и пошлепала к врачу.

Врач был в возрасте, тучный мужчина в очках и с ученой степенью. К слову сказать, не люблю я ученых степеней среди врачей. Не знаю, интуитивно как-то. Ибо сама с этой степенью.

– Сифилисом болели? – с порога спросил после «здрасьте» доктор, внимательно глядя на мои ноги.

– Эээ … – ошарашенно протянула я.

– А что вы так задумались ? – настороженно посмотрел на меня доктор.

– Крестов Вассермана не обнаружено! — зачем-то испуганно отрапортовала я.

– Так, а на что жалуетесь? – расслабился доктор.