Борис Полушкин - Три колодца

– Пойдёшь со мной на колодец?

Я уже прикидывал такой вариант. Отец платит подсобнику десять рублей в день. Если колодец глубокий, метров двадцать, то можно срубить рублей пятьдесят. Где ещё за неделю столько заработаешь?

– Пойду, если возьмёшь.

– А чего не взять? За неделю рук не отмотаешь. У меня заночуешь или к своим пойдёшь?

– Останусь.

– Не зачитывайся.

Отец снял с вешалки старое пальто и ушёл в сени. Летом он никогда не ночевал в избе.

Утром рано отец толкнул меня в плечо:

– Просыпайся. День на дворе!

– Днём петухи не орут, как оглашенные, – возразил я, но ноги с постели свесил. На пол упала книжка, которую я по привычке открыл перед сном, но так и не прочитал ни строчки.

Траву в саду густо облепили тяжёлые капли росы. Солнечный свет, пробиваясь сквозь листву яблонь, жадно слизывал утреннюю прохладу. Пока я умывался у бочки с водой для полива, отец приготовил классический завтрак: десяток сваренных вкрутую яиц, всё тоже старое сало и чай в кружке. Завершали натюрморт пучок зелёного лука и соль в спичечном коробке.

По дороге отец ещё раз предложил мне кирзовые сапоги вместо открытых сандалий: «Земля набиваться будет, вытряхивать устанешь».

– Ерунда, вытряхну.

– Как знаешь.

Дед Боряй поджидал нас на крылечке. Его крошечный домик располагался на большой поляне между двух улиц.

Раньше здесь были огромные огороды, на которых сеяли картошку, подсолнечник, свёклу и даже коноплю, но постепенно они исчезли. Сначала советская власть озаботилась «чрезмерными» доходами крестьян, а затем и сами крестьяне перестали заморачиваться с огородами. Есть пятнадцать соток, куда воткнуть пару яблонь и разбить грядки, да и ладно.

Создать путный колхоз в селе не удалось: в округе не было пригодной земли для посевов. Холмы, овраги и перелески тянулись на многие километры. Не заладилось и с овцеводством. Хохлы не казахи и ремеслом чабанов не овладели. Точку этой возне поставили геологи. Просверлив несколько дырок, они объявили о несметных залежах серы, которую можно добывать открытым способом. Срочно построили комбинат по переработке и бесхозные крестьяне пополнили ряды самого передового класса рабочих. Правда, ещё через три года выяснилось, что сведения о залежах серы сильно преувеличены, но это другая история.

Встречать нас выскочила и Боряиха, крошечная сухонькая старушонка в переднике и калошах на босу ногу.

– Бессовестные, – набросилась она на отца и деда. – Без бутылки уже и договориться не можете. Пьяницы горькие!

Мне стало смешно. Все знали, что дед Боряй выпивает только по большим церковным праздникам и «по случаю», когда надо было договориться с мужиками что-то сделать: перекрыть крышу или поправить крыльцо. Сам он занимался исключительно травами и лечением. Бабулька под его руководством собирала и сушила травы, готовила мази и настои. Ни скотины, ни огорода у них не было.

– Не шуми, тётка, – попытался урезонить её отец. – Лучше место поищем, где колодец копать.

– А что его искать, – старушка соскользнула с крыльца и засеменила по тропинке, – Вот здесь, – указала она, отойдя от дома метров на восемь.

Отец ошалело посмотрел на неё: – Здесь воды нет!

– Как это нет? Везде есть, а здесь нет?

– Где это везде? До ближайшего колодца почти километр!

– Вот и выкопай рядом!

– Я выкопаю, но воды не будет.

– Копай глубже, она и появится.

– Дед! Хоть ты её вразуми, – взмолился отец.

Но Боряй только боязливо поёжился и пролепетал: – Сашк! Может, правда, поглубже.

Сердце моё ёкнуло: сейчас отец психанёт, и плакал мой полтинник.

Но отец с минуту постоял в растерянности и махнул рукой: – Мне ваших денег не жалко!

Он поплевал в ладони, взял укороченную штыковую лопату и вырубил на месте указанном бабкой ровный квадрат. Поделив квадрат на части, аккуратно снял дёрн. Я тут же унёс его в сторонку и, прихватив вёдра, поспешил к намеченной яме. Отец, вкопавшись с угла, насыпал землю в вёдра, а я относил их и высыпал подальше. Постепенно вошли в рабочий ритм, внешне неторопливый, но «убористый».

На глубине около метра пошла глина. Резалась она ровными пластами и почти не крошилась. Отец вылез из ямы, взял длинную верёвку и, прикинув расстояние, привязал один конец к столбу. Пока не поставим ворот, спускаться и подниматься из колодца он будет при помощи этого нехитрого приспособления. Закурив папиросу, глянул на солнце: день едва начинался.

– До завтра свободен. Метра четыре пройду один.