Джон Висклов - Тишина поёт на ушко…

– Просто, это был верочный способ залезть на тебя. Даже, если бы мне вышибли все зубы и сломали ноги, ты все равно изнасиловала бы меня. Я и так весь вечер не знал, как подкатить. Тех парней можно назвать моими сводниками.

– В общем, иди… Блядь!!! Смотри, они его дубасят уже! Ну, Вии-исклов! – подталкивала меня в плечо Светлана.

Я встал и пошел заступаться. Куракина сука!

Один из дагестанцев, или узбеков, или казахов – хуй их разберешь. Маленький и плешивый членоед бил чужеземца по лицу. Я подошел и начал смотреть. У одного из них были просто отличные туфли! Такие я видел в одном магазине. Стоят они мою месячную зарплату. Наверняка, снял с другого бедолаги, который возможно на днях справлялся у меня как пройти сюда-то.

– Хули вылупился, хуесос? – спросил один из них. Немногим больше плешивого. Даже эти три слова он не смог произнести без идиотского акцента.

– Это я то? Просто так.

– Ну и пиздуй на хуй отсюда, уебище! – интересно, как они быстро осваивают русские матюки.

– Хорошо – ответил я и повернулся. На лавке прямо на меня уничтожающе смотрела Куракина. Я уже говорил, что она сука? – Ладно, – сказал я, – отпустите парня.

От такого поворота плешивый перестал бить иностранца. Последний, что-то пытался объяснить, но выходило неразборчиво. Затем они все начали говорить. Трое дагестанцев утверждали, что мне пиздец. Четвертый все время повторял, вытирая рукавом кровь с лица: «Не надо» Разве эта не замечательная страна? Я и четыре разъебая, еле выговаривающие слова на великом. Выставка Достижений Народного Хозяйства. Я быстро подумал и решил:

– Да и хуй с вами! – сказал я, схватил того, кто был ближе всех, а именно мелкого плешивого хуееда и занес ему пыром в колено, он заскакал на одной ноге, я подсекнул и он наебнулся, словно мешок с овечьим говном. Второй схватил меня сзади за волосы, – Сука, пидор гнойный, хуесос ебучий – волосы не тронь, тварь нерусская! – заорал я.

– хучхамтарыкепылитенрапрвовлыогадараскеп!!! – что-то такое пропиздел, державший меня, своему корешу. Тот подлетел и нанес мне в зубы убийственно больной удар. Из губы потекла кровь, в глазах помутнело. Я взбесился, вырвался, оставив в ладони неприятеля клок моих драгоценных волос, и влетел то ли тазом, то ли коленом, стоявшему передо мной, врагу. Я наклонил голову, нащупывая место, откуда вырвали мою мертвую ткань. В этот же момент что-то прилетело мне в затылок. Я упал лицом в асфальт, будто меня и не было. Где-то сквозь сознание интонационно играли три нации в слова. Куракина истерично кричала, иностранец что-то заботливо шептал моей макушке и еще что-то вроде… хучхамтарыкепылитенрапрвовлыогадараскеп… Темно и глухо. Я ушел.

Очнулся я на лавочке. Куракина что-то объясняла прибывшим копам. Один из них записывал, второй смотрел на небо и мечтательно курил. Голова болела. Тот, который курил, заметил, что я очнулся, подошел ко мне, положил руку на мое колено и заботливо, словно мама у ребенка, спросил:

– Ну как ты, герой?

– На хуй героев, – подступило, и я заблевал его руку и свое колено. Он отскочил и заключил:

– Блядь, сотрясение.

Приехал бобик, и меня отвезли в больницу. Всю дорогу я думал о том, что со мной должна сделать Куракина. Грязные мысли посещали мой сотрясенный мозг. В больнице меня проверили. Сделали снимок и отправили домой сохранять полное спокойствие.

В метро меня толкнул какой-то старик, один из этих дебилов, которые опаздывают и носятся по эскалатору. Я попытался, что-то громко ему крикнуть вслед. Но в голове все происходило слишком медленно. Я не успел, а он успел. Покой, Джон, тебе нужен, покой.

– Куракина ты должна мне! – наконец вернулся я к бережно поддерживающей своего героя.

– Что – о? – Улыбалась она, будто не понимая.

– Не знаю, должна накинуться на меня и оттрахать, словно тридцатилетняя девственница в черном платке.

– Висклов, тебе нельзя. Ты можешь сознание потерять. Хихихи.

– Да уж. Но потом, ты обязана заглотить так, чтобы я час не мог вытянуть своего товарища!

– Дурак! – заржала Куракина, я тоже попытался, но в этот момент мои полушария словно разбились от столкновения друг с другом.

– Ты смелый!

– Я трус.

– Который боится мух?

– точно.

– Бедный, – неискренне протянула она, – как же ты справляешься?

– Пью и мочу тварей тапком. – мы посмеялись и сели в вагон. «Осторожно, двери закрываются». Все места были заняты. Никто не хотел уступать герою. Так всегда. Откуда им знать?