Александр Борохов - Сквозь смех и слёзы…

Я как это увидел, тут же санитаров вызвал… Короче, госпитализировал. На утро встречаемся, у нее синяки под глазами, говорит, я не сумасшедшая, хочу с вами поговорить… И такое рассказала…

Короче, Лиза и её две подружки влюбились в Тото Кутуньо. Ну, в шестнадцать лет чего не бывает. И решили написать ему признание в любви. Представь себе, достали итальянский разговорник, вложили свои фотографии и послали по адресу «Италия, Рим, певцу Тото Кутуньо». Ну, точно Ваньки Жуковы в юбках. И все бы ничего, да вот поклялись они, что если через месяц ответ не придёт, то Джамиля под поезд бросится, ещё через месяц – Ира, а Лиза должна быть третьей.

Я тогда молодой был, горячий; начал её лечить психотерапией. Тогда Фрейд ещё считался «плохим дядей»… Короче, через неделю девчонка без всяких нейролептиков и антидепрессантов начала в себя приходить, улыбается, в весе прибавила. Ну, я горжусь естественно, а тут меня на хлопок врачом с пединститутом…

Ну, я свои истории доктору Сарыеву передаю. Говорю, что до моего приезда Лизу Вершинину, мол, не выписывай. У неё ещё критический период не прошел.

Возвращаюсь через месяц с сельхозработ, сразу в отделение. Спрашиваю сестру, а где наша бедная Лиза? А её, говорит, вчера доктор Сарыев домой выписал… Врываюсь к нему в кабинет, набираю телефон, а дома короткие гудки… Звоню на работу Витьке Гофману, а он так зло в трубку:

– Бюро судмедэкспертизы слушает!

Я ему: ты чего злой, как собака? Да, говорит, с ночного дежурства ещё не ушёл: вчера железнодорожную травму привезли, ни имени, ничего… Девчонка красивая, молодая. Я её буквально по кусочкам сшивал. Одета классно: джинсы «Lewis», футболка французская, а в кармане джинсов, представь себе, странная записка: «Простите, доктор».

– Алло! Алло! Вовка, – кричит, – куда ты пропал, ты меня слышишь?..

Смотрю на эту суку Сарыева, а он сидит, ухмыляется. Ну, я его трубкой по зубам… Видимо, он понял, жаловаться не побежал. Да назавтра я и сам написал заявление «по собственному желанию». Вот и катаюсь пятый год с бригадой…

Доктор умолк. Сашка стоял обалдевший, не чувствуя холодного ветра. Вывел его из ступора хриплый голос Семёныча:

– Эй, доктора, бросай окурки, пальцы сгорят. Жизнь не сигарета, дважды не прикуришь! Вызов, в третий микрорайон, сердечный приступ. Нас ждут, поехали…

Самый сладкий сон под утро, а если это происходит на дежурстве на «скорой» в канун Нового года, то он приобретает привкус верескового мёда. Так говорят…

Но лично Саня никогда не пробовал верескового мёда, потому что ни разу, для особо одаренных повторю – НИ РАЗУ не спал по-человечески. Может быть, сегодня удастся?..

– Двадцать третья бригада на выезд. Повторяю, двадцать третья бригада на выезд.

– Да иду я, иду!

Саня спустил ноги и, прежде чем засунуть их в полусапожки, слегка размял круговыми движениями. Потом широко зевнул и вслух произнёс «утреннюю молитву»:

– Все больные – законченные гады! Господи, пошли им лёгкую смерть, как только прикоснутся к телефонной трубке. Не для себя прошу, а для ближнего своего. Аминь!

Покрутив шеей, как боксёр, надев помятый халат, он начал спускаться на второй этаж. Их подстанция располагалась во дворе обычного многоквартирного дома.

Ещё спускаясь, он услышал переругивания между врачом Галиной Сергеевной Шепитько и диспетчером Степанидой.

– Я туда не поеду!

– Но сейчас ваша очередь.

– Я не для того кончала медицинский с красным дипломом, чтобы трупы перевозить!

– Почему сразу труп?

– А что, по-вашему, будет лежать в декабре при минус двадцати, слегка присыпанное снегом?

– Может быть, человеку стало плохо с сердцем, и он упал…

– Ага, а перед этим догола разделся!

Саня, деловито зевая, зашел в диспетчерскую.

– Чё за шум, а драки нету?

– Тебя интересует выезд на декабрьский номер «Плейбоя»?

– В каком смысле?

– В эротическом! На сигналку, а то доктор Шепитько боится ехать!

– Вообще-то сейчас не моя очередь, у меня завтра утром три пары, я хотел отоспаться… – начал отнекиваться Саня.

– Да ты сигналку-то посмотри, – наставительно произнесла Степанида.

Степанида, или баба Степа, была крупной и дородной женщиной, отменной хозяйкой и прекрасно готовила, но Бог не дал ей детей. Она охотно подкармливала подрабатывающих на подстанции студентов. Сашка ходил у нее в любимчиках.

– Можете писать докладную, я на этот вызов все равно не поеду! – произнесла Галина Сергеевна и вышла, громко хлопнув дверью.