Подростками мы их усиленно изучаем, и все равно получается как-то искусственно, надуманно, – в нужный момент ты забываешь, что надо делать, потому что вместо того, чтобы делать по наитию, вспоминаешь, чему тебя учили, упускаешь время, и твои намерения становятся понятны противнику.
А в шесть лет никто ничему меня не учил, тем не менее, я откуда-то знал, как следует перемещаться на поле боя, пусть с игрушечным, но оружием, и как бросать грозного и более сильного врага через бедро. Потом, когда подрос, все эти интуитивные знания ушли, растаяли и забылись, словно я вылупился из одного яйца, оказался в другом, совершенно новом, а разбитые скорлупки старого яйца унесли с собой все мои прежние знания и навыки.
Дед, приемный отец моего папы, – родной папа моего отца погиб на фронте в сорок третьем году под Изюмом, – приучил меня держать ложку в правой руке. Он не стучал по моей лобастой голове костяшками пальцев, не обзывал, не читал нотаций и не повышал голос. Он просто объяснил, что ждет меня в ближайшем будущем, если я буду продолжать держать ложку в левой руке.
– Вот придешь в гости, сядешь за стол, возьмешь ложку, чтобы поесть, и будешь толкать локтем соседа. Хочешь, чтобы все обращали на тебя внимание и смеялись?
Больше всего на свете я боялся тогда, да и сейчас тоже, стать посмешищем в глазах других, вот почему мгновенно приучился держать ложку в правой руке. А ручку, придя в школу, благодаря урокам упомянутой воспитательницы, я держал с самого начала в правой руке, хотя почерк был не очень хороший, может быть по этой причине.
В общем, первый звоночек прозвенел в четвертом классе, когда к нам пришел новенький, его звали Юрка Знашев. До его прихода я был выше всех одноклассников, лишь некоторые девочки, – Лиля Бедренко и Света Ребрихина, – были немного выше меня.
С появлением Знашева я перестал быть выше всех мальчиков. Он был почти на полголовы выше, наверное, поэтому сразу же повел себя довольно нахально. Конфликт витал в воздухе.
У меня в классе были искренние, как мне тогда казалось, друзья – Славка Самолов, Сергей Жуйга, Альмурат Битегенов, однако были и тайные недруги, например, Бахыт Шилтобаров. Недруги в открытый конфликт не вступали, однако было очевидно, что втайне они очень хотели, чтобы кто-нибудь унизил меня.
Свои нереализованные амбиции они срывали на Юрке Бяшине, который славился мелкими, однако совершенно безобидными пакостями, и совершенно ничего не понимал ни по одному школьному предмету. У него были выразительные большие глаза-сливы, а сам он был толст и рыхл, как кусок сырого теста, неуклюж, и все делал невпопад. В отличие от некоторых, кто явно издевался над ним, я лишь выговаривал ему, когда он, в самом деле, доставал своим разгильдяйством.
Меня впечатлило, когда Лена Котова вступилась за него, и даже на перемене сделала за него домашнее задание, чтобы плюс ко всему он не получил нагоняй от нашей учительницы. Как я случайно узнал во втором классе от Лили Бедренко, с которой тогда сидел за одной партой, Алевтина Григорьевна приходилась Котовой родной бабушкой и фамилия у нее тоже была Котова. После того, как Лена заступилась за Бяшина, я тоже стал защищать его от нападок пацанов, чем, кажется, пробудил к себе ее интерес, который, однако, следуя своей тактике, якобы не заметил.
Альмурат поражал своей интеллигентностью, был худ и слаб физически, и помню, что во втором классе произошло какое-то недоразумение, он попал под мою горячую руку, но пытался сопротивляться, и я помял его хорошо. Никогда не забуду его крупных горьких слез! Мне стало его очень жалко. С тех пор мы никогда не ссорились и сделались закадычными друзьями. Он принес в класс книгу специально для меня, кажется, это были сказки, она была написана таинственной вязью, и он читал ее свободно, только не слева направо, а справа налево. Именно тогда от Альмурата я узнал, что, оказывается, существует еще один язык – арабский, совершенно загадочный и непонятный, и что есть такой древний народ – уйгуры.
Сергей Жуйга в конфликт со мной никогда не вступал. После моих стычек с наиболее вспыльчивыми одноклассниками, он сразу занял мою сторону и стал моим другом. Какова цена такой дружбы, я понял гораздо позже, а тогда он запомнился лишь тем, что подвел меня под неприятность.
Когда мы оканчивали первый класс, его обидел один юркий и дерзкий второклассник, который был ниже и худее меня. Жуйга нашел нужные слова, в них, конечно, сквозила лесть, мол, мне не составит труда разобраться с обидчиком, однако на деле все получилось наоборот.
Читать дальше