Галина Робак - Осколки

– Ты думаешь, он им тоже поет? – Марина замерла и сделала страшное лицо.

– Да, во время лекции. Диктует что-то, диктует, а потом каак запоет! У меня, кстати, препод был по социологии, экстрасенс. Ну он себя таким считал и вместо курса лекций мы слушали о том, что ему на этот раз приснилось. Он плевал на эту социологию и просто нас использовал как свободные уши. Люблю таких.

– Да, им легче дисциплину сдавать. Василькова, скрутишь мне бибульку? – просит Марина и укладывается на бочок в гамак.

– Айнанэ-нанэ… Маринэ, где наши парни?

– Погоди, буквально завтра-послезавтра тут такое начнется, что ты еще будешь вспоминать наши спокойные деньки.

Маринад оказалась права. Прошло около недели и началась жара. Недалеко от нас поселились киевские ребята, один из которых, Ярик, двухметровый казак с детскими наивными глазами, оказался Марининым знакомым. Ярик подшучивал надо мной по поводу того, что я читаю рэп, но, когда я наконец устроила ребятам первый концерт, он опешил и посмотрел на меня совсем другими глазами. По-доброму так, ласково, одобряюще. И больше никогда не смеялся надо мной. А просто взял и влюбился, черт бы его подрал, ну зачем он это сделал? У меня в глазах для всех парней на свете горела только одна надпись: «Беда твоя», и Ярик был не исключением. Потом, кстати, когда началась вся эта заварушка с Майданом, Ярик взял автомат и отправился защищать свою землю от вражеских нашествий. До сих пор помню фотографию, где он, как всегда улыбающийся во весь рот, чистит оружие рядом с грузовиком, на котором развешаны детские рисунки, что детки присылали отцам на фронт.

Но пока никто и не думал, что дружественные сестрички Россия и Украина вскоре поссорятся, и мы дико весело проводили время на берегу моря, но этого мне оказалось мало, и я решила познакомиться с ребятами, которые работали внизу у гор – проводили экскурсии на квадроциклах. Мы брали у них местную забористую шмаль по неплохой цене, а иногда, когда я задерживалась в городе, один из них, самый резвый и загорелый, галантно отвозил меня на квадрике поближе к нашему лагерю. Я покупала продукты нам с Маринулей на неделю вперед, и естественно, брала бутылочку белого полусладкого. Сколько раз так выходило, что мы с Резвым оказывались где-нибудь в горах под нереальным звездным небом, и луна была так близко, и так четко освещала ландшафт гор, а внизу от моря шел такой дурманящий запах, что мы внезапно останавливались, я доставала бутылку местного крымского и говорила:

– Надеюсь, Маринуля не обидится, потому что это стоит того.

Наверное, я просто умела отрываться. И дико, и от земли. Мы наслаждались жизнью и моментом так, как этого требовала ситуация. Мы ничего не упускали. Казалось, в такие минуты, весь мир, каждый житель поднебесной мечтал оказаться на моем шикарном месте, под звездным бескрайним небом, в звенящей тиши под самой Луной. Я видела каждую ее щербинку, каждый кратер, я смеялась и что-то рассказывала Резвому, но это было вообще неважно, потому что ценен был момент. Луна освещала наши лица, и с высоты птичьего полета были видны две крошечные фигурки, затерявшиеся среди горных пиков, и слышны отголоски нашего доброго смеха.

Потом эти волнующие ночевки у моря, у самой кромки воды, когда ты засыпаешь под мерное морское укачивание, а просыпаешься оттого, что солнце всходит из-за гор и начинает потихоньку жарить лицо, шею и плечи; а проснувшееся море легонько плещет тебе на пятки. Потом наступает поистине мистическое время – время, когда цветет планктон. Ты остаешься у моря одна, вокруг никого нет, только камни. Вдалеке, на холме, возле лагеря – цепочка огоньков, шесть или семь, и все они движутся на запад, – это ребята с налобными фонариками двигают на вечеринку к Акульему плавнику – там стоит военная палатка, не палатка – палаты! И сегодня там будут танцевать до восхода солнца и курить опиаты. И вот их веселая процессия затихает где-то вдалеке, и ты, абсолютно голая, еще горячая от дневного жара, медленно заходишь в воду. Сперва ничего не видно. Вода черная, непонятно, куда вступаешь. Но вот ты делаешь шаг, еще один, и все озаряется волшебным таинственно-голубым светом. Мириады крошечных светлячков искрятся от малейшего твоего движения – ты смотришь на свои руки в воде – они светятся, а следом

за твоей рукой появляется искрящаяся волшебная дорожка света. Это планктон. Но хотелось бы думать, что это сам Посейдон послал к тебе своих подданных, потому что ты – вышедшая из пены Афродита, дочь и царица моря. И ты ныряешь. Туда, к ним. Разводишь в стороны руки и попадаешь в невероятный, захватывающий, сказочный мир.