Евгений Кубасов - Беззаботные люди. Нескучные истории

В строгом соответствии с отцовскими рекомендациями, я отражал характеры и наклонности своих героев.

«А вот наш отличник Леша Седов! Он хорошо учится, любит школу, помогает старшим, но боится мышей и совсем не умеет плавать. За Лешей вразвалочку идет Жора Хрящов, прошлой весной на спор он съел восемнадцать пончиков за раз, и не лопнул…»

Дальше все шло, примерно, в том же жизнеутверждающем духе, но, честно говоря, мне надоело описывать каждого входящего в отдельности, и чтобы придать динамику действию, я вспомнил прошлогодний эпизод, втолкнул в классную комнату всех скопом.

«Дверь с треском распахивается и, сидя на двух мальчиках – Ване Силаеве и Славе Малышеве, въезжает Мишка Гмыря, Миша самый большой в классе, он должен учиться уже в пятом классе, но учится у нас, потому что отстает по письму. Когда все на своих местах, входит Мария Михайловна…»

В нашей сахалинской квартире был единственный на весь учительский дом телефон, и учителя часто приходили к нам позвонить родственникам в те города, откуда они приехали. Приходила и Мария Михайловна. Я случайно подслушал ее разговор. «Долг журналиста донести до читателя информацию во всем ее объеме, какой бы та информация не была. Журналист не имеет право скрыть истину…», – к месту вспомнились слова отца.

– Еще вчера Мария Михайловна говорила, что для нее первое сентября для нее, «как острый нож в сердце, и что ей снова придется целый год мучиться с этими охламонами…», а сегодня она улыбается и говорит, что очень рада этому дню и счастлива, видеть нас.

Исписав почти четыре тетрадных листа, на последней – недописанной, чтобы место не пропадало зря, я крупно начертал: «Да здравствует Первое Сентября». О чем оставалось пожалеть: репортаж мой был написан от руки, хотя я старался писать разборчиво. Теперь оставалось подумать, что с моим репортажем делать дальше. Можно, конечно было отдать его отцу, чтобы он включил его в выпуск стенной газеты, но выпускали такие газеты нечасто, а мне хотелось уже сейчас знать реакцию на публикацию. И я решился на рискованный шаг: взял большой ватманский лист и наклеил на него листки. А чтобы все было похоже на настоящую газету, вывел наверху: «Классная жизнь». Получилось неплохо.

Ночь я спал беспокойно. В школу пришел раньше всех. Повесив газету туда, где обычно висит «экран успеваемости», сел на свое место и стал с волнением ждать прихода одноклассников.

Первым, как положено всем отличникам, появился Лешка Седов. Он долго рылся в своем портфеле, выкладывал учебники, тетради, пенал и совсем не обращал внимание на стену, где висела газета. Заметила ее Ирка Голубева, появившаяся в классе пятью минутами позже. Она бросила портфель и подошла к газете. Мое сердце забилось где-то в районе щиколоток. Читала Ирка довольно долго, и тем привлекла внимание нашего отличника, он оставил в покое свой портфель и присоединился к чтению. В это время в класс вошли два неразлучных друга – Юрка Волков и Витька Лямкин, и тоже подошли к газете. Первым откликом на мою публикацию было Иркино «фи», с ним она, даже не взглянув в мою сторону, удалилась в коридор. Про нее я написал, что она очень уж опекает второгодника Гмырю.

«Чу, щу – пишу с буквой «У», – назидательно заметил Лешка.

В класс вошли еще ребята. И что тут началось…

Во весь голос гоготал Гмыря, заливались хохотом, и комментировал «характерные черты» одноклассников, Витка Лямкин. А «мужественный мальчик», с фингалом у глаза, ознакомившись с газетой, поинтересовался: не хотел бы автор написанного заполучить такую же печать на физиономии. Его предложение полностью поддержал пострадавший Колька Петров, про кого так хорошо получилось: «Коли нет в школе», Колька полностью опротестовал причину драки с Юркой…

Но главная цель была достигнута! Моя газета не оставила никого равнодушным, она тронула, задела за «живое» каждого. Даже мой самый верный друг Вовка Мельников, подойдя ко мне на перемене, презрительно спросил: – «Намекаешь?..»

– На что?.. – удивился я, в полной уверенности, что его-то, точно, ни чем обидеть.

– А на то, что, на лысой голове уши сильнее торчат! – процедил он, забирая свой портфель с нашей парты. Я хотел объясниться с другом, но прозвенел звонок и вошла Мария Михайловна. Она сразу увидела газету.

– Это что, дети?..

– Да есть у нас тут один писатель! – язвительно провозгласил Колька Петров, пустив смешинку по классу.

Учительница подошла к газете. Я напрягся. Судя по тому, как она прочитывала текст, можно было предположить: улыбалась, видимо, находя что-то забавное, хмурилась, вчитываясь в мои каракули, покачивала головой, когда находила ошибки, а в конце вдруг побледнела.