John Anhinga - Снежная слепота

– Что это? – спросил он, указывая на штрихованный участок карты. Боком задевая реку и городок Мирный, между ними, Триптой и Руйгом лежал идеальный круг, поделенный дорогами на три равных части. Телур невесело усмехнулся и просветил:

– Это Лес. Спроектирован и выверен лучше Генштаба.

– Лес? – не понял прапорщик. – Какой-то особый участок Трипты?

Альфред нахмурился. Морщины взрезали его лоб. Прямо в центре Леса он нарисовал полянку, где сходились дороги от Мирного, Руйга и Трипты.

– Нет, это просто Лес. Вековые сосны, вокруг – лиственная поросль, с северо-востока – пашни Мирного и Барда, к Югу – Трипта, и Руйг ровно на северо-западе. Кто его насадил, было ли внутри чьё-то имение, как он использовался, вырубали ли его под засев – непонятно. Олди пишет, что местные обходят его стороной, не строят рядом с ним ни домов, ни складов, а по дорогам – посмотри, прямые и удобные – не ездят даже под страхом смерти. Вместо этого Лес огибают, и, если насквозь его можно пройти часов за тридцать пять, то обходом – за два с половиной дня.

– И что? – нервно хохотнул прапорщик. – Крестьяне верят, что там живёт ведьма?

– Чудовище, – поправил Альфред, и взгляд его был так спокоен, что Гарри дёрнулся.

– Быть не может. Олдерн – майор с несгибаемой волей, с железными кулаками, он не поверил бы в эту чушь!

В ответ блондин открыл последнюю страницу чужого дневника и показал подручному. Там явно чужим почерком – буквы грубые, неловкие, скачущие – было выведено: «Я говорила ему не дразнить Зверя».

«Шепотки беглых столичников на Периферии обернутся бурей. Все контрдиверсии под Урбдом были пустой тратой времени… – с горечью думал Альфред. Его плечо, пострадавшее в той операции, предупреждающе ныло. – Страна будто просит войны: крестьяне ненавидят чинуш Эйхеля за непомерные налоги и произвол военных, столичная знать не может спустить выходки мятежников, армия пожирает себя в борьбе за чины, а Корога пытается это исправить, но у него связаны руки».

– Полковник! – Позвал его Гарольд. – Северная Переправа через полчаса!

Блондин встряхнулся. Мрачная мысль ещё не развернулась, но уже успела его разозлить. Поднимаясь с полки, он размял шею: хрусть! хрусть! – и сморгнул внезапную дремоту. Поспать за всю дорогу ему не удалось: ниточка размышлений увела его от гибели Олдерна к давнишним междоусобицам на востоке, где они с Корогой и десятком отчаянных ребят не дали разразиться войне. Альфред Телур навсегда запомнил то напряжение, которое вдыхал вместе с воздухом: напряжение, готовое вспыхнуть пожаром от искры единственного выстрела. Сейчас воздух был спокоен, как гладь болот, но бывалый военный чуял, как возвращаются тревожные нотки.

– Ничего не забыл? – спросил он у прапорщика, хотя вопрос был излишним: все нужные вещи тот собрал с прошлого утра, ещё до визита генерала Герендо. За пыльными окнами сопела Пристань, силуэты причалов терялись в тумане. Нескончаемый ливень отстал от поезда в пригороде столицы, но на смену ему явился густой, ежевичный туман, что волнами разлетался от быстрых движений, клубился у ног, а за спиной смыкался, как зыбучий песок.

– Ну и муть! – свистнул Гарри, прыгая на дощатый перрон. Контуры молчаливых паромщиков и их лодок маячили в паре сотен шагов, но были столь зыбкими, что прапорщик боялся спутать их с рощей осин. – Вы были здесь раньше, полковник?

Альфред, поправляя воротник плаща, покачал головой:

– Никогда. В паре часов отсюда мы разбивали лагерь, но к самой Переправе не подходили.

Оглядевшись, он направился к пристани, безошибочно следуя на шум текущей воды. Барда, несмотря на позднюю осень, была неспокойна, и никак не сдавалась ледяной кромке у самого берега.

– Старушка станет в январе, не раньше. Больно буйна!.. – услышали военные скрипучий голос. Старик в широкой соломенной шляпе стоял на носу тесной лодчонки, опираясь на весло, конец которого терялся под водой.

– Возьмётесь переправить нас? – обратился к нему Альфред, и паромщик ответил:

– Вестимо! Чем ещё мне тут промышлять?! – и надсадно рассмеялся.

Олдерн был прав: ни о каком Мирном старик слыхом не слыхал. Зато, сразу после непонятной просьбы, предложил отвезти мужчин в Рудый Бурун – городок, стоящий ровно напротив Северной Переправы.

– А там, вестимо, скажут вам местные, где этот Мирный… отродясь не знаю такого…

Гарольд вертел головой, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть, но плотный туман не позволял. Стоило им отчалить, берег скрылся в сизой пелене: она сожрала и воду, и дальний борт лодки, и голову старика в ветхой шляпе. Туман ложился на воду и тёк вместе с ней, застилая клубами даже полковника, который сидел в двух шагах от Гарри. Тому было тревожно: если не видишь ты, не значит, что не видят тебя.