Руслан Гавальда - Uisce beatha (повести)

© Руслан Гавальда, 2018

ISBN 978-5-4493-8749-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

С утра, умытый и прилизанный мальчик, еще ужасно сонный, отправлялся, ведомый рукою и приказами матери, на кухню. Он оказывался на стуле, а перед ним оказывался сладкий чай и манная каша.

– Ешь, ешь, ешь! Иначе дома останешься! – кричала мама из комнаты, накрашивая губки.

«Красная площадь? Или жизнь?» – думал мальчик, ибо верил, что он лопнет, если съест эту кашу, как она ему уже пресытилась, а если он её не съест, то не видать ему прогулки по красной площади.

Мальчик вздрогнул, услышав шаги матери, и заковырял в каше ложкой.

– Ешь? – осведомилась мать, – Ешь, ешь! Иначе не вырастешь!

И мать скрылась в уборной. «Теперь, – решил мальчик, – действуем!» И он встал, и кинул кашу за окно. Она летела быстро, и не пришлось наблюдать за её полетом, зато было видно, как она шмякнулась на чью-то голову, и красиво разлетелась.

– Ого! – восторженно крикнул Володя.

Но быстро закрыл окно и вернулся на место. Стал пить чай.

– О, съел уже? – удивилась мать.

– Ага. На Красную площадь хочу! – отозвался мальчик.

– Ну, умничка! Давай, допивай чай – и идем!

Когда Володя вырос, он стал, ясно, кем стал – дегустатором вин! И очень, надо сказать, хорошим дегустатором и человеком. А, так как хорошие мужчины на дороге не валяются, Володя предпочитал валяться у подножия разных кафе (когда начинал), а потом баров и ресторанов (и баров-ресторанов). Пить – и получать за это деньги – это искусство! Но, так как никто из слабого пола его искусство не ценил, Володя начал глубже ударяться в работу, а потом и вовсе наоборот – увял человек, пропал человек. Перестали и вовсе ценить его искусство, и он, подобно талантливейшим мира сего: пишущим в стол и пьющим, рисующим на заборе и на Арбате и пьющим, поющим в душе по утрам, а вечерами за мойкой посуды и пьющим, он тоже пил и был пьющим.

Женщины – очень чувствительные существа, они предчувствуют гибель. Если от тебя отвернулась женщина – к беде, к рюмке, но не к добру. Ты – пропащий человек, если от тебя отвернулись все на свете женщины!

В один из дней они явились. И это не были глюки, с глюками он был давно знаком – еще со студенческой скамьи, а вот с ними – нет. Первый раз он познакомился с правоохранительными органами. Он им ласково протянул руки поздороваться, обнять и поцеловать, ибо думал, они не одни, а привезли с собой врачей, а он душевно болен теперь. Но полиция здороваться не пожелала, в ответ она наложила на руки наручники со словами:

– Хороший попался! Не буйный! – и вывела к чертовой матери на свежий воздух, а после повезла к себе в гости для знакомства.

– Ничего святого в тебе нет! – кричали бабки и были правы, он понимал это: он весь проспиртован – и в нем нет ничего, кроме французского красного вина! А спирт – это зло, а зло – за МКАД!

Денежная полиция, продажная! А его труд никто не покупал, что ж – они правы, решил Володя и все подписал, что только ему не подсовывали!

Нет у человека облика морального, не должно быть его и физически!

Подписав все, Володя был спроважен отдыхать в одну из полицейских комнат. В обезьянник его никто спускать не решился, да и хороший уж Володя человек был – по роже видно, хороший, свой, чтоб так его утомлять – расспросами всякой шпаны. Ему отдых нужен, завтра предстоит длинный и трудный путь домой!

– Вы с ним повежливее! – сказал дежурному сотруднику полицейский, – Не ругайте особо! Чего попросит – давайте!

– Ага.

И приносили ему воды, ибо был сушняк, и таблетки «Цитромон», которые один фиг – не действовали, а под утро и партию проституток завезли, но Володя, как благочестивый христианин, не польстился!!!

Хорошо ему было, хорошо! Никто так не заботился о нём, как в тот день! Он это запомнил.

Володя знал, что где-то она существует. Что есть неведомая страна за МКАДом, гражданином которой он является, и что там люди чертовски плохо живут. Он знал, ему мама рассказывала, что если он будет плохо учиться, то попадет туда – в эту неведомую страну работать!