Руслан Гавальда - Uisce beatha (повести)

Ты не поверишь, но бомж по имени Володя, хотя и не имел никакого паспорта, все же был еще в душе человеком. Недаром говорят, все бомжи – когда-то интеллигентные профессора и люди творческие.

И дегустатор, который теперь был отправлен судьбою на её самое дно, тоже был интеллигентным, но уже социофобом. Пока он шел, не смотря под ноги, к нему на встречу попался какой-то человек. Бизнесмен, наверное. Он был мертвецки пьян и еле-еле стоя на ногах, обратился к нему:

– Папаш, а, папаш!

Володя вытаращил глаза и стал искать отступные пути, отходя назад.

– Не бойся ты, папаш! – продолжал попытки вступить в контакт крутой перец, – выпей со мной! Поговори! У меня телка только что разбилась! Я ей только вчера подарил новехенький бентли на день рождения, а она… Шмяк об забор, и нет никакой телки! Дала-то всего два раза, папаш! Ох, горько мне… Поговори со мной, поболтай…

Бомж Володя хотел жить больше, чем пить или говорить. А вдруг это Патрик Бэйтмен и он ненавидит всех на свете, у кого нет красивого и дорогого костюма от кутюр?

Патрик Бэйтмен приблизился.

– Хочешь выпить?

Володя отрицательно покачал головой.

В костюме оглядел его с ног до головы и говорит:

– От тебя неприятно пахнет. В чем это ты?

Эти фразы заставили Володю поверить в правильность своих выводов. Он отошел.

– Вот тебе деньги! Хочешь денег? – облизнулся Патрик Бэйтмен, и бомжу Володе стало очевидно, что он – это он, просто бедный и невезучий дегустатор, а он это он – Патрик Бэйтмен.

Наложив в штаны, Володя бросился бежать. Бежать, не оглядываясь! Он знал, чувствовал спиной, как Патрик Бэйтмен поплелся к своему огромному черному автомобилю. Наверное, он все-таки решил догнать и убить его.

«Что делать наивному, бедному Володе? Кто его защитит там, за МКАДом? Кому нужны интересы маленького россиянина, ходившего лишь полюбоваться на кушанье через окна в рестораны?»

Он бежал, сердце его колотилось! Он даже трясся, когда оказался в домике, а потом, лишь под утро, все-таки уснул.

Проснулся Володя плохо помня, что было вчера, как после хорошего дня дегустаций раньше, но очень хорошо отчего-то запомнив лицо Патрика Бэйтмана. Он перекрестился совсем озябшими от холода пальцами и осторожно высунул голову на улицу посмотреть, там ли он или нет. Ему казалось теперь, что его поджидают.

Но не было никого вокруг, и бомж успокоился. Он залез обратно в норку и стал сидеть. Тихо, как мышь. Чувство страха побеждало чувство медленно просыпающегося голода, и он просто грелся. На улице был мороз. Володя нежно думал о тех временах, когда вот в такие вот тридцатиградусные морозы мама просила его сбегать в ближайший ларек.

– Купи малосольной рыбы, если есть! И зеленый горошек не забудь! – давала она ему наказ, и он слушался, но, умел извлечь выгоду из этих дел и морозов. Он говорил матери:

– Мам! А если сдачу дадут, то можно мне жвачек купить!

Мама делала кислую мину, но сама, и он это знал, специально давала ему на покупки денег так, чтобы осталось много сдачи.

Иногда он ничего не покупал, а говорил просто:

– Можно я себе сдачу оставлю?!

– Зачем?

– Копить буду!

– На что?

– Не решил еще.

Проснулся Володя темной ночью. От холода, голода и от страшной силы недержания. Ему хотелось, безумно хотелось в туалет. Он пошевелился, как вдруг понял, что от этого ему становится еще холоднее.

Он облизал губы и, закрыв рот, понял, что они у него слиплись из-за страшного мороза. Теперь он не мог их разомкнуть.

«Если плевок мерзнет в сибирских морозах на лету, то не мерзнет ли струя того, что выпускает наш организм после переработки всех полезных соков и жидких веществ наружу?» – вдруг подумалось ему, и он инстинктивно схватился за что-то между ногами. Ему было страшно! Ох, как же страшно ему было!

От холода он не мог шевелиться. От холода он не мог плясать так, как плясал ранее где-нибудь, ожидая в очереди в клозет. Например, в школе после столовой, отчего-то представилось ему.

И вдруг Володя понял, что ему хочется не только этого! Он со слезами вдруг вспомнил о девочке с энурезом, над ней все смеялись. Смеялись, не зная, в чем дело. Вспомнил, что было на одном из уроков, когда сидевшую недалеко от него эту самую девочку, злая учительница немецкого не пустила выйти в туалет.