Руслан Гавальда - Uisce beatha (повести)

И вот полиция его туда привезла. И он увидел, куда девается мусор из его корзины! Он понял теперь, куда же так нежданно-негаданно исчезли все проститутки с Тверской-Ямской и не ждали его больше, чтобы утешить его душу в своих жарких объятиях.

Это был Рай людей с зарплатами с прожиточным минимумом на бумаге, это был Рай, куда доставлялся не полезший в глотку и испорченный трюфель!

– Так вот какая она, Россия! – подумал почти трезвый Володя и свалился в обморок от резкого запаха всяких разложений.

Поначалу, Володя злился. Конечно, как не злится совершенно трезвому человеку! Трезвому – все не в радость. Но потом он привык. Нужно было выживать, и Володя понял, что сложа руки, ничего не сделаешь. Пить, есть, греться – здесь тебе государство не поможет. Сам виноват, не нужно было столько работать.

И он начал с того, что стал искать еду – нужно было подкрепиться! Но ничего такого, чтобы он смог съесть, не брезгуя, Володя не нашел. Поэтому пошатался, пошатался и залез спать в коробку из-под какого-то крутого холодильника.

Под ложечкой сосало. Он не мог сомкнуть глаз.

Немного поерзав, он все же не заснул. Он вдруг увидел еду! Какой там спать! Все, что требовалось от него, чтобы покушать, это данную еду словить.

Она падала с неба. Кружила над ним и, казалось, вот-вот сама залетит к нему, как муха в открытый рот. Но еда находилась в какой-то невесомости. И Володя был слаб, чтобы поймать её. Странно, но руки опускались у него до того, как только пытались подняться.

Володя не сдавался, и тянулся к ней своими губами, как к любимой женщине. А еда, как и любимая женщина же, всегда находила способ от него увернуться и быть недоступной.

У Володи рос аппетит! И вскоре к нему на голову обрушался дождь из салатов и вареной колбасы. Тарелки вареных пельменей звали его своим ароматом, вареная картошка в мундире и картошка в мундире, запеченная, как в детстве, в костре катались у его ног, дразня и рождая аппетит.

– О, Господи! – вскрикнул Володя и ударился головой обо что-то жесткое.

Подняв голову, он понял, что это банка соленых грибов. И эта банка мигом от него укатилась в неизвестном направлении.

Голубцы, расправив капустные крылья, куда-то улетали, и ничего-ничего не лезло в рот Володе, хотя он так этого хотел!

Кошмар длился до утра. Утром он понял, что это были галлюцинации и, обессилив вовсе, наконец, уснул сладким младенческим сном.

Спустя несколько дней, Володя понял, как понимают кошки, паразиты и дикие животные, что держаться лучше всего возле людей. Там, у них он сможет не потерять моральный облик, забыть речь, которая ему, впрочем, теперь совсем без надобности, и вообще – быть в центре событий. Так как сексуальные потребности Володе теперь отпали на второй план (и прежде всего у него должна быть задница в тепле и желудок набит), то он перестал считать, когда-то такую значительную часть своей жизни за людей.

И вот, он приходил недалеко от прописки за МКАДом, смотрел на сверкающие окна, и думал о том, какой он был когда-то гад.

Он собирал недопитые и недоеденные яства со столиков Макдональдса, и пожевывая их злился на те глупые вещи, о которых когда-то думал он сам.

«Зря я верил рекламе, что от этой еды толстеют», – думал он, когда какая-нибудь девушка говорила другой о том, что так они станут коровами и не смогут через месяц отправится на пляж в Испанию или Турцию (зависит от того, сколько папа денег даст) терять девственность со сладким, загорелым иностранцем. Он наших не дождешься!

Он вспоминал, как он в детстве смеялся над слишком экономной тетей Верой! Она то с её миллионами, всегда доедала все до крошки. Она всегда хранила остатки еды для того, чтобы разогреть и поесть на следующий день! Даже если её было мало.

– Ничего, – говорила она, – Тебе хватит! А я себе яичницу пожарю, или кофе обойдусь. А ты – растешь, ешь…

Он вспоминал, как мама говорила ему за столом, когда он не доедал хлеб:

– Нельзя оставлять! Бога гневишь!

– Я потом доем!

– Ешь сейчас! Нельзя оставлять еду, не к добру…

И что он только не вспоминал! Плохо, плохо он обращался с едой. Видно, пришла её очередь.

Он видел, как кто-то в ресторане разозлился на официанта:

– Я же сказал без этого чертового соуса! – разгневался он, и швырнул поднос, который с грохотом перевернулся с кусочками какой-то удивительной жареной рыбы.

Бомж взглотнул, в стаканчике больше не осталось кофе, и он встал, пошагал спать к себе. Ему, наверное, рыба будет сегодня сниться. Селедка, других он не помнит.