Валерий Красовский - Письма из прекрасного далека. Книга шестая. Минуя озеро Байкал

Шувалову снился сон, что вдоль перрона по шпалам бежит человек в солдатской униформе и кирзовых сапогах. Двигаясь по тому же пути, его медленно настигал тепловоз, тянувший вереницу груженых вагонов. Машинист тепловоза отчаянно сигналил. Расстояние между бегущим солдатом и составом неуклонно сокращалось. Несколько человек, стоящих на перроне с ужасом наблюдали за происходящим. Через десяток метров перрон заканчивался, там можно было повернуть направо, чтобы спастись. Бегущему человеку не составляло труда отпрыгнуть влево. Между путями достаточно пространства, чтобы остаться невредимым. Но он боялся это сделать, видимо потому, что по соседнему пути двигался встречный состав. Колеса тепловоза не вращались из-за экстренного торможения и оставляли позади себя шлейфы искр. Состав замедлял движение. Когда до конца перрона оставалось всего-то пара метров, тепловоз сбил несчастного и протащил по рельсам, прежде чем остановиться. Путевые рабочие извлекли изуродованное тело из-под колес. Поезд двинулся дальше. Шувалов проснулся весь мокрый от холодного пота. До звонка будильника оставалось около часа, но заснуть он больше не смог.

Утренний развод проходил, как обычно. Было туманно. Стояла осень. Сопки были в багрянце. Перед глазами у Шувалова возникло лицо комбата. Шел строевой смотр перед комиссионной проверкой.

– О чем задумались, Василий Фомич? – спросил его Гуров.

– О чем еще думать, как не о работе, – уклончиво ответил Шувалов.

– Петлицу надо подшить, – показал пальцем комбат и перешел к следующему офицеру.

Утренний морозный воздух освежал и вскоре в голове у Шувалова исчез последний призрак ночного видения. Со стороны штаба строевым шагом через плац к Гурову подошел посыльный и, получив разрешение обратиться, сказал:

– Товарищ капитан, звонили с железнодорожной станции. Просят прислать медицинский уазик. Там кого-то сбил поезд.

Шувалов слышал сообщение, так как комбат стоял рядом.

– Василий Фомич, съездите на станцию! – обратился к нему Гуров. – Разберитесь в чем дело. Если потребуется окажите помощь. Строевой смотр вы уже прошли.

Подъехав к железнодорожной станции, Шувалов вышел из машины и направился выяснять у начальника станции причину вызова.

– Похоже, что погиб кто-то из военных, – сообщил тот.

С сопровождающими его путейцами Шувалов осмотрел место происшествия. Спасать было некого.

На железнодорожных путях в разных местах лежали: туловище пострадавшего, правая нога, обутая в кирзовый сапог, дальше левая с обнаженной стопой, голова была на своем месте, но раздавлена, лицо изуродовано. Все это напоминало продолжение ночного кошмарного сна. Останки собрали, погрузили в уазик. Шувалов доставил найденные части тела в военный морг для проведения экспертизы.

В отделении уже кипела работа. Василий Фомич переоделся в спецодежду и пошел оперировать очередного больного. Он не верил в вещие сны и посчитал это случайным странным совпадением.

Когда командир медицинского батальона капитан Гуров медленно и грузно выходил, минуя сварное с небольшой калиткой ограждение штабного здания, спускался вниз к плацу по нескольким ступенькам, затем отмеряя шагами бетонные плиты, приближался к выстроившимся на утренний развод офицерам, выставив вперед свой массивный подбородок, подчиненные напряженное замирали, ожидая команды начальника штаба: «Сми-и-и-рно! Равнение… на… средину!» и последующего доклада. Затем следовало, как всегда:

– Здравствуйте, товарищи офицеры!

– Здравжлав твариш капитан! – слышалось в ответ.

В то утро ответ получился сбивчивым, разноголосым, без энтузиазма. Пришлось его повторить несколько раз, пока пожелание здоровья единоначальнику не выстрелило убойной очередью.

– Ну, вот теперь хорошо! – удовлетворенно сказал Гуров и мысленно представил себя едущим в автомобиле «Чайка» по Красной площади, где в ответ ему слышалось дружное: «Здражлавтав маршсовюза!»

Несмотря на сильные утренние морозы, распорядок дня не корректировался, а разводы продолжались до тех пор, пока стоящие в хромовых сапогах военные медики не начинали дружно пританцовывать. Смотреть эту лезгинку Гуров не любил и приказывал всем разойтись по рабочим местам.

Медицинский батальон был учебным, как и вся танковая дивизия. В батальоне готовились санитарные инструктора для последующей службы в частях Забайкальского военного округа. По штату было три роты по три взвода, где в качестве преподавателей выступали, как правило, лейтенанты, после медицинских факультетов. В медицинской роте трудились практические врачи, которые весьма неохотно ходили на построения в связи интенсивной загрузкой отделений. В дни оттепелей, когда утренние строевые смотры тупо затягивались, Шувалова Василия Фомича по предварительной договоренности с операционной медсестрой, вызывали в отделение, где работы всегда было предостаточно: запланированные и экстренные операции, перевязки, амбулаторный прием. Один единственный ординатор (позже, правда, дали второго) был то во врачебной призывной комиссии, то обеспечивал какое-нибудь из бесконечной череды учение. Работать Василию Фомичу иногда приходилось по несколько суток кряду, и он появлялся дома, как привидение. Дважды в год в дивизию поступали новобранцы изо всех районов Союза. Заболеваемость, в силу адаптационного синдрома, была очень высокой. У призванных солдат обострялись хронические процессы, частота возникновения пневмоний навевала мысли об эпидемическом характере этой болезни. Менингиты протекали с клиникой токсико-инфекционного шока.