Генрих Небольсин - Лоскутное одеяло (сборник)

Увиделись мы с ним только в день отъезда. Он с порога подошёл к хозяину дома и сказал тихо, но так, чтобы все слышали:

– Мне нужно сходить на базарчик. Геша пойдёт со мной.

Когда говорят так решительно – глупо отнекиваться и ссылаться на то, что через четыре часа самолёт, вещи не собраны и жена обещает убить тебя на месте одним из чемоданов. Я быстро собрался, и мы вышли.

На улице приятель сказал:

– Мы должны купить что-то круглое. Оранжевое. Предложения есть?

– Апельсин… – предсказуемо отреагировал я, и приятель задумался.

– Нет. Апельсин нам не понадобится. Но идею ты уловил правильно, значит, будем копать в этом направлении.

Обойдя базар вдоль и поперёк, мы остановились у прилавка, на котором продавали детские игрушки.

– А почему бы и нет, – сказал приятель. – Мяч – круглый. Нужен ли нам мяч?

– Что вам? – спросила девушка-продавец.

– У вас есть оранжевые мячи? – спросил приятель. – Это не значит, что мы его купим. Я просто спрашиваю.

– Сейчас посмотрю, – спокойно ответила девушка и пошла проверять в контейнер.

– Постойте, – приятель побежал за ней. – Я хочу посмотреть вместе с вами. Мяч – это только одна из догадок.

У мужика, торговавшего вместе с девушкой, забегали глаза.

– Соня! Не показывай ему. Это – конкуренты. Они хотят увидеть наши товары. Вы конкуренты? – спросил он у меня.

В одной руке у меня был пятикилограммовый арбуз, в другой – пакет с двумя килограммами яблок. Быть конкурентом этому человеку мне не хотелось. К счастью, появился приятель с резиновым, оранжевым мячом с пупырышками.

– Заплати, – сказал приятель, демонстрируя мяч. – Этот вроде бы подойдёт.

Всё путешествие в аэропорт приятель не расставался с мячом. И когда я обнимал его, прежде чем пройти в зону для улетающих, – он отставил мяч на вытянутой руке в сторону. Обнявшись, я в сотый раз мигнул всем провожавшим, потряс скрещёнными ладонями и пошёл к стойке.

– Рейс откладывается на полчаса, – объяснила мне девушка, – погуляйте ещё немного.

Я снова вернулся к друзьям… Только попрощались. Теперь что? Здороваться? Какая-то пауза нехорошая образовалась.

– Друзья мои, – вдруг сказал приятель. – А никто не хочет сыграть в футбол?

Следующие полчаса мы играли в футбол прямо в здании одесского аэропорта на виду удивлённо нас огибающих пассажиров и милиционеров. Приятель, ставший на воображаемые ворота, несколько раз, рискуя упасть, ловил свой пупырчатый оранжевый мяч. И улыбался такой улыбкой, которая означала: «Что бы вы без меня делали, дураки».

Работали в одной одесской конторе. Занимали первый этаж бывшего школьного здания. На втором этаже в отдельной комнате жил Шишок. Непонятный человек, никто его не видел – знали только, что гений какой-то бездомный, большой друг шефа и лучше его не беспокоить. Как-то задержался за полночь, срочную работу доделать – надел наушники с БГ и ору: «Сестра, дык ёлы-палы…» Кто-то по плечу вдруг: «шлёп-шлёп». Оборачиваюсь. Человек в зелёных очках… Если вы видели людей со странными лицами, то могу вас уверить – у этого лицо было ещё более странным. То есть он был сама странность – персонаж из мультика, длинный, в нелепых очках, с гадливой улыбочкой второгодника.

– Снимай наушники, – говорит, – дерьмо твой БГ. Идём, чо покажу.

Ладно, идём. Заводит он меня на второй этаж – там на полу схемка какая-то ламповая, матрас, расстеленный посреди комнаты, и адская аудиомашина во всю стену: огромные колонки, старый проигрыватель пластинок. Отовсюду проводки торчат и всё ко всему подключают. И через всю стену плакат: «ЭЛЕКТРИЧЕСТВО – ДИСЦИПЛИНИРУЕТ!».

Он подходит к адской машине, достаёт диск фирменный, но с потёртым конвертом, а мне говорит:

– Падай на матрас, – и кивает на своё лежбище. – БГ он слушает… Сейчас услышишь, что такое настоящий звук!

Ладно. Пока я заваливаю свою тушу на его матрас, он врубает звук. И тут начинается. Идёт крутой запил. Чудик бегает вдоль аппаратуры с выпученными глазами и орёт: «Так, где мужик падал?» Я пальцем тычу в сантиметрах двадцати над колонками и медленно веду пальцем вниз… «А гитара? Гитара где вступила? Слышал?»… Ну, гитара где-то за окном… Такой он мне аудиообъём показал, что после того, как композиция закончилась, я ещё с минуту головой мотал, как будто хотел звуки из ушей вытрясти.