Валерий Красовский - Лирический вернисаж, или Рисунки словом

Являет каждому искусство
На выбор множество дорог,
Преобразует в образ чувства
Племен, народов и эпох;

И приобщая к откровенью,
Приподымает до высот
Интуитивного прозренья,
И вводит мудрость в обиход.

Пока себя как сущность числю,
И вдохновляюсь на труды,
Спешу я поделиться мыслью
И воплотить свои мечты.

Давай определим стремленья,
Не будем гнать наперекор
Душевным чувственным теченьям
Наш откровенный разговор.

Пусть он сомнения развеет,
Как ветер утренний туман,
И станет на душе светлее,
И честность превзойдет обман.

Пусть каждый высветится ролью,
В которую всю жизнь вложил,
И пусть предел терпенья болью
Нам просигналит с наших жил.

После хлестких махов веника
И паров стоградусных
Любят жизни «академики»
Эль с икоркой паюсной.

А кому-то с рыбкой вяленой
Блажь и удовольствие,
Восседает он распаренный
На плацу спокойствия.

Но, однако, квас бочоночный
С нежною прохладою
Здоровее блажи пробочной.
За него я ратую.

Торжествует дух весенний,
На дворе распутица.
Если пробил час везений,
Тяжба позабудется.

Не годится зимней грусти
Нынче амуниция,
Обсуждает планы кустик
С резвою синицею.

Что же будет с настоящим?
Мир в преображении.
Не угнаться за летящим
С ветхим снаряжением.

О, нет, не блажью Герострата
неукротимая весна
воинственно вдохновлена,
круша ледовые преграды.

Как новой светлой
жизни гимны,
новорожденных
слышен
крик…
Мир созерцал мадонны лик,
в любви прекрасной и взаимной.

Снег раскрывал
следы
событий
минувшей зимней суеты;
опять соседские коты
в драчливой закипели прыти.

Мир стал похож на дом игорный;
переполняя
солнцем
дни,
добрался март до головни
печной
обугленной и черной.

Стремилась в небо сизость дыма
И с серостью роднилась туч;
Пора весны боготворима,
Ручьев речитативы с круч.

И был наитию понятен
Поленьев пламенный язык,
Я к вихрю огненных объятий
Душой холодною приник.

Под звук мелодии органной,
Камин восторженно сиял,
И лился свет теплом желанным,
И грез виденья оживлял.

Я вас любил и чувствую доныне
Моей любви стремления чисты!
Лишь вам, моей единственной богине,
Я посвящал заветные мечты.

Я вас любил не только в настоящем,
Но и в грядущей жизни миражах.
В тех чудных снах вы виделись все чаще,
И согревал нас дружества очаг.

Мне помнятся и магия красы,
И чувств неповторимое движенье,
Веселья неподдельные часы,
И упований горькое крушенье.

Я вас ценил за прямоту и ум,
За вашу непреклонность в спорах с лестью,
За то, что пылких развлечений шум
Вас не унизил ревностною местью.

Чтоб вас любить, – душевный есть резон,
Чтоб вас забыть, – не хватит срока жизни.
Вам, вечно юной, лиры перезвон
Шлю с дней моих неотвратимой тризны.

Одной первоапрельской шутки
Строптивых северных ветров
Хватило, чтоб к морозу чуткий
Вернулся ледяной покров.

Разлив весенний половодья
На всех парах притормозил,
Зазеленевшие угодья
Сон ожиданья охватил.

Ночь позади. Знакомой тропкой
Иду я к дому от шоссе…
Потом сожгу отрадно в топке
Я жизни грустные эссе.

Наполнятся рощи березовым соком
И зазеленеют леса,
И взору откроется вдруг ненароком,
Волшебная мира краса.

Заманит восторгом, пленит откровеньем
Рождения, жизни, креста;
И это, достигшее сердца прозренье, —
Заветная чувств высота.