Валерий Красовский - Лирический вернисаж, или Рисунки словом

Высоты неба есть и в лужах…
Без строгой правды веселей.
Изображенье зимней стужи
Рисует пух от тополей.

Он за скопленье у бордюров,
Был управдомом осужден.
На основании де-юре
Сменяет осокори клен.

Спешит следы ночного ливня
Убрать с обочин и листвы
Жара, ступая агрессивно,
По стеблям скошенной травы.

Крестьянин в боевом порядке
На поле копны строит в ряд…
Не ратник он в небесной схватке,
Он просто свету солнца рад.

Небесная синь и озерная гладь,
да нивы
хлебов
колосистые,
и густо на поле полегшая рать,
и полосы в травах ребристые.

Без разницы молод ли ты, или стар —
приемлют всех алчно пожарища,
по выжженным
улицам
стлался угар,
дымились
сражений
ристалища.

Сквозь взрывы
не слышались
тягостный стон,
прощание с жизнью и нежностью.
Крестовым маршрутом вторгался тевтон
и встретился…
с русской безбрежностью.

И шло ополчение
с вечных равнин,
С великих степей
и лесистостей…
И въявь
оживали
герои
былин —
побед легендарные личности.

Я словно в точке равновесий,
В безмолвном эпицентре бурь,
Когда главнее всех известий
Высот бескрайняя лазурь.

С рассвета солнечный парад,
А накануне ветер-дворник,
Привычно получив подряд,
Сграбастал облачность проворно

И вместе с влагою унес
В места засушливых гонений.
В природе гармонично спрос
Не превышает предложений.

Жара квасные миражи
Упрямо шлет воображенью.
Средь наливающейся ржи
Ни шороха и ни движенья.

А над дорожным полотном
Парит опасностей минута,
Ждет отвлеченья за рулем,
Маневра, сделанного круто.

У съезда указатель сбит,
Стекла разбросаны осколки, —
И каждый весело блестит…
Слезой смола в изломе елки.

Шоссе теряется вдали,
Колдует солнце над домами;
Природа гонит, и велит,
Но жертвуем собой мы сами.

Насыщенная звездами,
Светлела ночи мгла.
По чьим подобьям созданы
Небесные тела?

Когда и мысль – движение,
То где ж души покой?
Взаимопревращения —
Намек, что мир живой.

И, вечно совершенствуясь,
Презрев и тлен, и смерть
По мирозданью шествуя,
Жизнь держится за твердь.

Плодово-ягодным обилием
Встречает нас июль.
На солнце, как в Бразилии,
А в доме пар кастрюль.

Туда, сюда летает женщина —
Хозяйка, фея, дух;
Наверно так завещано,
Чтоб труд замкнулся в круг.

Неистощимыми заботами
Увлечена она,
Как композитор нотами,
Как паводком весна.

Варения-произведения
Отменны все вкус,
Но жизни побуждения
Уже меняют курс.

Как переливом самоцвета
Пленен бывает ювелир,
Так я тобой. Страсть – острие стилета,
Любовь же согревает мир.

И каждый познает входящий
И чудо бытия, и смерть.
Она рождений радостных не чаще,
Но и не редкостнее ведь.

Сапфир, рубин ли, лунный камень,
Неповторимый изумруд…
Холодный блеск и недр горячий пламень
Соединяют и несут.

Тучи изгнаны все до одной.
Рассвет
воодушевлен
солнечно.
Проносится, как заводной,
Шмель
по трассе
лета
гоночной.

Заботы – на час не отнять
У крестьянина-пахаря.
Окрестных лугов благодать
На службе у местного знахаря.

Когда в проемах между туч
Являлись окна яркой сини,
В них прорывался солнца луч
С посланьем трепетным равнине.

Шептало лето на ушко,
Веселой шустрой стрекозою:
«Живите просто и легко
И не мрачите день слезою!»

И зажигались маяки
Рубином огненным тюльпанов,
Как указатели-буйки
По направленью к океану.

Где лес
березовою вспышкой
слепил глаза,
звенел листвой,
где бор
диванную одышку
лечил духмяною смолой,
там вид мне города являлся
с потоком множества машин,
который тек и не кончался…
Над головою шум вершин,
повсюду солнечные пятна…
И воздух чист,
и пахнет мятой.