Кирилл Шидловский - Здоровый, десятичасовой сон

– Нет, ну ты правда дурак. Я думала, что просто притворяешься, чтобы произвести впечатление, а ты действительно неадекватный.

– Ага, настоящий на все сто процентов, – хмуро протянул я слоган из навязчивой рекламы сока.

– Ладно, сделаем вот как. Я напишу тебе только административный штраф, будто ты просто долго искал место, куда можно лечь, а ты обещаешь мне, что сходишь в воскресенье в церковь. Ну и меня в кафе сводишь, естественно.

– Нууу. Церковь не обещаю, но кафе устроить можно, да.

– Не в твоей ситуации следует торговаться.

– Окей, можно и церковь.

Пишу это сейчас и думаю, как же пошло это было. Кстати, знаете, почему про плохой художественный текст говорят, будто он пошлый? Я думаю, причина в тупости. Невозможно сказать нечто пошлое, особенно непосредственно в постели или любом другом месте действа, чтобы это не звучало ужасно тупо. Но такие вещи нужно говорить, даже не смотря на то, что они очень тупые и приторно слащавые, потому что отказываться от такого аспекта общения очень вредно для отношений. Тупости, тупо, тупые. Похоже, что я очень пошлый автор для своей единственной, но достойной большего книги. Не книги, книжки. Нет, даже книженции.

Через полгода после «кафе» мы с Викой начали жить вместе в моей однокомнатной квартире в промышленном районе, что осталась от бабушки, которая была одной из немногих дождавшихся своего жилища под конец СССР. В размерах немножко жмет, но вдвоем вполне уютно. А еще через полгода мы начали обрастать карьерными возможностями. Если возможности Вики были вполне очевидные, вроде как повышения, ордена, медали, награды за поимку и прочее, то моим возможностям требовался качественный полив и удобрения. Я скажу вкратце, так как в наш век быстропрожевываемой литературы, этот рассказ скорее станет первой бумажкой в моем костре, чем неплохим произведением, критикой или оправданием. Просто пока не решил, что я пишу. Так вот, я начал обрастать людьми, коих притягивал мой принципиальный нигилизм и твердая оппозиция. Сейчас я понял, что моя оппозиция бурлит только для того, чтобы быть оппозицией, и если бы стороны были распределены наоборот, то я бы все равно воспротивился правящей идее. Но тогда я этого, конечно, не знал и был железно уверен в правоте моей точки зрения и отсутствии всяческого права на существование противоположного мнения. Предвосхищая ваш вопрос, нет, жить с Викой, дослужившейся до офицера инквизиции, мне это не мешало. И эти люди видели во мне лидера и хотели действий, а я же видел в них паству и хотел денег, чтобы не работать больше в легкой промышленности. Мы собирались сначала в подвалах, снятых на часть зарплаты, толковали о науке, о том, как плоха религия и как можно изменить государство в лучшую сторону. Занимались болтовней. Постепенно я стал монетизировать болтовню, за что с меня начали требовать сильно больше. Из подвалов мы поднялись в портовые кафе, владельцам которых приходилось платить сверху, но они все равно регулярно нас сдавали. Паства разрасталась, приходилось снимать залы и менять их после каждого собрания, но и деньги, что у меня водились к тому времени, позволяли менять залы хоть после каждого доклада.

Дома я эти деньги никак не объяснял, а отмазывался всякими премиями, добавками, чудесами да манной небесной. Сначала Вика пыталась выяснить их происхождение более дотошно, но когда мы пару раз из-за этого поссорились, она будто охладела к этой идее. Просто надо было не спорить с идеями вроде покупки тостера или какого-нибудь платьишка. Мне казалось, что Вика верит и разбираться не хочет, а происходящее на ее работе меня не сильно волновало, так как я был занят своей карьерой пророка-революционера. Признаться честно, она вскружила мне голову. Все больше и больше людей в пастве, больше денег, славы и, что гораздо более пьянящее, власти. У меня была власть. Вы думаете, конечно, что ее не было, а она была. Вот так вот. Меня слушались, а если сказать честно, то подчинялись, люди самых разных постов и возможностей. Следовательно, все эти должности и потенциалы были в моих руках, чем я, каюсь, пользовался. Опьяненный властью, я задумал нечто действительно опасное.

Вика, что в последнее время вела себя очень странно, захотела проводить меня до места вечернего собрания организации, на котором наш уже не скромный клуб договорился доработать план по внедрению нашего фильма в официальные СМИ. Из-за этих перепадов настроения я решил ей не отказывать, иначе будут расспросы, истерики, выяснения и изъяснения. Вообще, я как-то в плохом ключе объясняю Вику, но это не так. На самом деле, в нашей совместной жизни было достаточно много хорошего и красивого, но как я уже выше говорил, мне некогда раскрывать здесь не ключевые моменты вроде приятных прогулок, крутого секса или совместного чтения перед сном.