Кирилл Шидловский - Здоровый, десятичасовой сон

Не носит памперс в их палате только один персонаж, но лучше бы он его носил. Иван, воспитавший самолично штук 20 детей в противовес законодательству нашей планеты, скрываясь от штрафов на ферме где-то в глубинке, сейчас ходит по палате и командует, как именно строить уретропровод, истошно покрикивая и выпучивая краснющие глаза, убеждая его послушать, потому что он уже очень много прожил и «наверное, получше разбирается». Он единственный из них пребывает в «адекватном» состоянии, но очень уж он достал двадцать своих отпрысков.

Прокручивая в голове дедушкину речь, будто углубляясь в душу, что смотрит на меня из его глаз на фотографии, которые я ещё застал не такими стеклянными, как сейчас, я гуляю по парку возле дома и думаю. Раскидываю мозгами, так сказать.

Мысли мои прерывает девушка с собачкой. Девушку я встречаю в парке лет уже пятьдесят, но она все ещё «девушка», и собачек сменила соответственно штук пять. Она, наверное, воспринимает их как аксессуар. Таскает в сумке, зовет не по кличке, а по породе. Мол, «терьер Каширский, беги-ка сюда.» Таких как она я видел уже тысячи раз, если все разы это не была она, конечно.

– Здравствуйте! Как ваша работа?

– Здрасьте. Да порядок, дорабатываем всякие мелкие моменты в инъекциях, стараемся сделать так, чтобы их надо было вводить меньше времени и организм обрастал бы ещё более мощной иммунной системой. А ваша как? – спросил я в ответ, запамятовав, честно говоря, чем она занимается.

– Да тоже отлично, вот, вывела уже седьмое поколение для этой породы. У них айкью выше уже на целых четыре единицы!

– Ого, да вы делаете успехи, – я натужно изобразил удивление.

– Да, ведь…

– Ну ладно, до скорого, – вылетело из меня, прервав ее на вдохе.

– Ой, до свидания!

Я не мог вспомнить, какая новая мысль готова была родиться у меня из ряда предыдущих заключений, поэтому смиренно побрел домой, посматривая на погоду, которую сегодня выбрали жители нашего города. Блин, я голосовал за дождь.

Капли дождя, который все же случился вопреки общественному решению, проливались из дырки на западе. Это было похоже на одуванчик, что рвется из под толщи асфальта. Позабыв из-за этого, куда я шел, я двинулся к капающему дождю, чтобы посмотреть на дырку. Узнаю московский подход к делу.

Под дыркой было на удивление пусто и не на удивление мокро. Я подошёл, задрав голову наверх и увидел, как по стенкам полупроницаемого купола стекают в атмосферу клубы вредных, черноватых газов. Стало противно. Жаль, что я живу не в научно-фантастической книге, где можно просто зайти в телепорт и очутиться дома. Нет же, мне надо либо идти пешком еще минут 30, либо садиться на поезд, но это будет минут 15—20, что сравнимо. Прогуляюсь.

– Женечка, привет

На пороге нашей «квартирки рабочей недели» меня встречала супруга. Азиатка – брюнетка в розовом конопляном халате, которую я вижу почти каждый день уже слишком много лет. Она устало улыбалась, показывая неглубокие ямочки и посверкивая искорками подзатухшего огонька в глазах.

– Привет, Таноэ

– Вина? Сегодня на ужин будет настоящая говядина, а не как последнее время. Можно выпить вроде как в ознаменование выхода из кризиса.

– Ого, это здорово.

Мы включили оптоволоконный столик, чтобы заработала подсветка и сели ужинать на кухне. Из-за своего настроения, я смотрел на Таноэ и думал, что она, наверное, самая лучшая женщина на Земле для меня, но она все равно очень мне надоела. Будто бы в ней нет больше ничего, что можно открыть и познать. Ничего, в чем она совершенствуется и меняется. Меня давил натяжной потолок.

– О чем задумался?

– А, да так, – я начал судорожно перебирать предпоследние мысли и идеи из головы, чтобы выдать ее за свежую. – про деда думаю. Я к нему заходил в субботу, он что-то совсем плох стал. Забывает теперь даже в туалет сходить, настолько увлечен своей «работой».

– Да, маме тоже плохеет. Если раньше она обходилась постоянными звонками с просьбами вроде надеть шапку, ну, ты знаешь, – это «ты знаешь» она произнесла быстрее, чем остальные слова и пожала плечами. – то сейчас она намеревается приехать и учить меня китайскому языку и всем обычаям-традициям. Благо, папа еще в порядке и меня прикрывает.

– За здоровье?

– Да, за него.

Мы закончили ужинать, немного почитали под включенный только с звуком и запахом канал о живой природе, да пошли спать. Я долго не мог заснуть, потому что все время думал про Таноэ, пока она уже похрапывала в соседней комнате. Патовая получается ситуация. Я знаю ее уже слишком, чтобы испытывать от союза что-то вроде чувств первых сорока лет, пусть даже чуть помешанных с отцовскими эмоциями. Однако, я и не могу никуда уйти, просто потому что не могу, наверное, уже жить по-другому, да и уходить никуда не хочу. «Бархатная» постель начала чувствоваться мне чрезмерно мерзко путающей и обволакивающей, поэтому я пошел на кухню выпить молочного продукта, а по возвращению в постель забывал, точно ли я его выпил весь и в хождениях туда-сюда провел остаток ночи.