Ярослав Зарин - Шут, Маг, Цирк и его душа

Сейчас Дмитрий понимал – его бабушка каждый раз соизмеряла, насколько сама верна идеалам. К какому ответу она тогда приходила? И не пришло ли время задать те же вопросы самому себе?

Впрочем, ребёнком он торопил её и всегда спрашивал, видела ли она душу цирка. Но Клавдия Никитична нетерпеливым кивком заставляла его замолчать. Знакомый и бесконечно любимый жест и сейчас виделся так ярко, точно бабушка сидела с ним рядом за стойкой буфета.

– Клоуны всегда стоят на страже души цирка. Они – как верные воины, помогающие ей напитаться светлым смехом и, тем самым, уберечься от зла, – говорила Клавдия Никитична, чуть прикрывая глаза.

Дима тогда ещё не понимал, какое зло имеется в виду. Жизнь его была хоть и не слишком безоблачной, но бабушка всегда оберегала его, ограждала от неприятностей. Впрочем, сказка от таких непонятностей не становилась хуже, напротив, представлялись драконы и чудовища, а душа цирка, похожая на маленькую девочку-акробатку, убегала от них, взлетала под купол. На арене же ждал храбрый клоун, который неизменно останавливал нападающих. Те боялись вспыхивавшего света софитов, задорного смеха и аплодисментов публики.

Сколько раз, на Новый год или в день рождения Дима загадывал встречу с этой удивительной сущностью? Он даже хотел стать клоуном, чтобы защищать её от зла. Тут уж бабушка отсоветовала, заметив у него способности к акробатике… Быть может, это был неправильный выбор. Сейчас Дима не мог ничего сказать.

– А порой душа цирка способна сотворить чудо. Такое бывает очень и очень редко, но она может исправить непоправимое и подарить незабываемый шанс, – неизменно заканчивала Клавдия Никитична эту странную сказку. – Теперь же спи, Дима.

И он послушно закрывал глаза, хотя в голове крутились тысячи вопросов о душе цирка. Он представлял её снова и снова и за такими мыслями засыпал, хотя ему хотелось расспрашивать и мечтать ещё и ещё.

Та сказка так крепко связывала его с бабушкой, что он не решился рассказать её никому, даже лучшей подруге по детским играм – Ксении. Это сейчас красивая девушка не обращает на него никакого внимания, а в детстве они столько времени проводили вместе! Цирковые дети, они готовы были днями и ночами исследовать этот удивительный мир. Образ Ксении, конечно, подросшей, постепенно стал отождествляться с той самой юной акробаткой из сказки. И само собой разумелось, что шут – это Виктор Анатольевич, её отец. Кому же ещё спасать дочь от зла, как не ему?

Настолько тесно в его детстве переплетались мечты и реальность, что воспоминания о прошлых днях иногда казались более верными, чем знания дня сегодняшнего. Дима не сдержал вздоха, чем привлёк внимание Екатерины Марковны:

– Опять не слушаешь меня, – она усмехнулась, отчего вокруг глаз разбежались лучики тонких морщинок. Совсем как у бабушки. – Да и то верно, разболталась я тут. Тебе уж и домой пора.

– Действительно, – Дима поднялся. – Ну, спасибо за разговор.

– Куда же я от тебя-то денусь, – притворно заворчала Марковна.

Пять лет тому назад, когда у Клавдии Никитичны случился инсульт, Екатерина Марковна как-то сразу взяла на себя заботу о Дмитрии. С той поры они и завели привычку беседовать по вечерам. Когда же бабушка скончалась, Марковна стала для Димы единственным близким человеком.

Вспоминать тот период Дима не любил, как и возвращаться в опустевшую квартиру, где всё напоминало об одиночестве. Была бы его воля, Дима переехал бы жить прямо под крышу цирка. Ведь даже когда уходили все артисты, душа цирка оставалась под куполом.

Екатерина Марковна прибрала остатки позднего чаепития, переоделась и уже собралась уходить, как её взгляд привлекли фотографии, развешанные на стене подсобки. Здесь были практически все артисты, когда-либо выступавшие в цирке.

Екатерина нашла глазами Клавдию Никитичну. Фотография с ней, ещё чёрно-белая, была оформлена в рамочку с тонкой чёрной лентой. Сегодня глаза со снимка глянули так живо, что Марковна едва подавила желание снять неуместный шёлк.

– Я-то, дура, всё думаю, что ты живая, – прошептала она печально. – А Димка-то вон как тоскует.

Фотография, конечно, молчала, да и пора было уходить. Но Екатерина ещё немного помедлила, не в силах так просто выйти из подсобки. Точно сначала нужно было получить ответ или разрешение.

– Всё, говорят, будет по-новому, – сказала она, отворачиваясь и подхватывая свою сумку. – Но хорошо ли это, Клава? Вот и твоя Маша подалась за новым, когда Димке едва семь исполнилось. И что? Где она сейчас? Забыла и тебя, и сына, оторванный ломоть. А Димка остался один-одинёшенек.