Антон Алеев - Тысяча и один гром

Мы все немного внутренне напряглись, потому что после «суслика» ожидать можно было всякого.

– Паха, – ответил шкет.

– Ааа, ну то есть Паша? Павел? – с некоторым облегчением переспросил отец.

– Ага!

– Странное имя для собаки, – сказала мама отцу, когда Паха провожал нас в комнату.

– Я знал парня, который назвал кота Берией, – ответил отец.

– Ну то Берия, а то Суслик! – не согласилась мама. – Нет, ну а почему Суслик-то, я не пойму? – продолжила она допрос нашего нового знакомого.

– Потому фто он быстло бегает! – признался маленький хозяин.

Мама хотела ещё что-то спросить, но прервалась на полуслове – что и говорить, аргумент в пользу клички у пацана был исчерпывающий.

Рыбачил я на пляже в основном с пирса. Просто опускал леску с крючком и грузилом вниз в воду и ждал поклёвку. Даже удилище было не нужно. Для наживки использовалась креветка. Но не такая здоровенная, которую продают сейчас в магазинах, а малюсенькая, размером полтора-два сантиметра. Ловить её надо было у самой воды под илистыми камнями. Поднимаешь такой камень, а они распрыгиваются в разные стороны – только успей хватать. А схватил – прижимаешь ей голову, и она от этого становится томной и уже не прыгает, а только слегка шевелит ножками. Такую креветку складываешь в спичечный коробок. Клевали на неё совершенно экзотические рыбы. На море вообще, надо сказать, ихтиофауна специфическая. Половина рыб и вовсе несъедобная. В первую очередь – брюхастые «собаки», да-да, так эти рыбы и называются, во рту у них маленькие остренькие зубки и стоит зазеваться, они с удовольствием тебя кусают за палец. Потом «коровки», эти покрупнее и попадаются реже. Ещё «зеленушки» – условно несъедобные. То есть, вроде бы их и можно в пищу употреблять, но местные не советуют. Скорпена – один такой здоровенный морской чёрт попался мне однажды: как он пасть расщеперил на крючке поперёк себя шире, аж страшно! На жабрах у Скорпены два ядовитых шипа – уколешься, рука на неделю распухнет и будет болеть. А если уколоться шипом морского дракончика, что торчит у него из верхнего плавника – и в больницу можно попасть! Или вот скат-хвостокол с иглой! Всех этих рыб я там ловил. А самые благородные и, соответственно, безобидные – это всеми любимые барабульки и толстенькие бычки. Их можно употреблять в пищу в любом кулинарном виде.

Парадоксально, но интересней была рыбалка в непогоду, в небольшой шторм. Волны поднимали у берега муть, и к пирсу подходила рыба покрупнее, а в мертвый штиль, когда вода просматривалась на несколько метров, клевала в основном мелочь и вездесущие «собаки». Один раз в ненастье кто-то ушёл у меня настолько большой, что я даже не смог его приподнять вверх после поклёвки. Продержал с минуту двумя руками на леске и «бздынь!» – монстр оборвал крючок и ушёл. Кто же это из крупных морских обитателей позарился тогда на мою креветку – до сих пор интересно.

А вот отцу удалось поймать трофейчик. Надо сказать, что они с мамкой в основном загорали на каменистом пляже, рыбачить с берега было неудобно – повсюду сновали туда-сюда купающиеся. Но всё же отец иногда умудрялся закидывать небольшую, метров на пятнадцать донку, оснащённую одним крючком. И вот как-то раз, стоя на пирсе, я краем глаза увидел какое-то оживление на берегу. Поворачиваю голову – а там картина маслом. Отец выматывает донку, перебирая руками со сверхъестественною скоростью, а на другом конце лески к берегу приближается огромное нечто, периодически выныривая из воды. Я – бегом на берег. А отец там уже в кругу восхищённых зевак.

– Змею! Змею поймали! – кричит кто-то, и толпа вокруг отца увеличивается. А на берегу извивается что-то большое, серебристое.

Я подбегаю ближе – действительно, змея! Никто не решается взять её в руки, и она продолжает извиваться на гальке. Тут неминуемо появились знатоки с версиями – и как только это чудо-юдо не обзывали: и ужом, и морским линём, и даже муреной! Но это был, всего-навсего, обыкновенный угорь. Об этом нам авторитетно заявил Пётр, тот самый «дядя Петфо», где мы квартировали. Угорь оказался длиной 75 см. И в точности помещался по диагонали на развёрнутую газету «Правда» 3 3 Основной печатный орган КПСС. Несложно догадаться по названию, что печаталась в этом органе только «правда» и ничего, кроме «правды». . Крючок от донки мы нашли у него в печёнке.

Когда мы собрались уже уезжать и запаковали все свои вещи, провожать нас вышла вся семья Пахи – сам сорванец, добродушный дядя Петя, подаривший мне пряжку от ремня с якорем, и Галина Васильевна, ответственная комнатосдачница. Трогательную картину дополнил, неторопливо пришкондыбавший к месту прощания, Суслик. Он сел рядом с хозяевами, вывалил язык и принялся ухмыляться.