Юрий Мартыненко - Стоянка поезда – двадцать минут. Роман

– Так, поезд-то скорый. Не стоит в Слюдянке.

– А-а, точно, – с сожалением подтвердил напарник. – А раньше, при советской власти, стоял… Пассажиры затаривались омулем…

Прошло минут пять. Мужики становились разговорчивей. Мимо прошёл один из пассажиров их вагона – долговязый белобрысый парень с бейсболкой на голове длинным козырьком назад. В руке видеокамера.

– Странный какой-то? – кивнул один второму.

– Иностранец, поди.

– Почему?

– По одёжке видно. Да и камера, гляди, какая. У нас такую не купишь.

В соседнем купе продолжал канючить ребенок, поминутно спрашивая: – Ну, мам, когда этот Байкал начнётся?

– Мальчик? До Байкала уже скоро доедем, – заглянул в купе дяденька с бородой. Он исчез на минуту, чтобы порыться в рюкзаке. Опять появился, протянул карамельку чупа-чупсинку.

– А что надо сказать? – погладила сына по головке мама.

– Спасибо.

– На здоровье! – добродушно рассмеялся дяденька и исчез в своем купе.

Мимо вновь прошёл, уже в обратную сторону, долговязый с видеокамерой. Она так привлекала внимание мальчика, что тот, забыв о Байкале, устремился было за парнем, глядя вслед во все глазёнки на забавную невиданную вещицу.

– Куда? Сядь на место! Стыдно прямо за такого ребенка! – строго осадила сына мать.

– Что? Не слушается? – опять показался дядя с бородой. – Маму надо слушать. Как маму зовут?

– Мама Люда! – выкрикнул мальчик.

– А меня дядя Лёха.

– Эт-то что такое?! – женщина одёрнула ребенка за рукав рубашки. – Больше со мной никуда не поедешь. Такой большой, а мать совсем не слушаешься. Всё бабушке расскажу.

– Ладно, он больше не будет, – миролюбиво ответил за мальчика дядя Лёха и беззвучно засмеялся. После выпитого спирта на душе стало тепло и благостно. Хотелось общения. С кем-то разговаривать, что-то рассказывать, о чём-то расспрашивать. Со своим напарником, видно, обо всём вдоволь наговорились. Позади целый полевой сезон в тайге. Но, видно, с мамой Людой общения не получится. По проходу вновь возвращался парень в бейсболке.

– Слушай, милок, это что у тебя за такой аппарат? – обратился по-свойски к нему дядя Лёха.

Парень остановился, нагнулся к бородатому, ответил:

– Я вас не совсем понимай.

– Точняк иностранец, что я тебе говорил?! – возбудился дядя Лёха, толкнув напарника локтём в бок.

По вагону пробежала маленькая, похожая на моську, комнатная собачка.

– А ну, вернись! Кому сказала?! Лиза, вернись! Мы ещё не причесались! – за собачкой прошелестела дама в длинном халате.

Собачка добежала ровно до того купе, в котором ехал знакомый ей мужчина, пропустивший её без очереди в туалет, и опять противно затявкала.

– Ну, теперь-то чего тебе надо от меня? – чуть не взмолился мужчина. – Чаем тебя напоить? Или тоже опохмелить?

– Пойдём! Пойдём, моя хорошая! – догнала собачку дама в халате и подхватила на руки: – Лизонька моя умненькая, – дама поцеловала собачку в мордочку. – Пойдём в своё купе, сейчас расчешемся и я тебя вкусненьким угощу.

– Чтоб вас вместе с собачкой, – тихо проворчал мужчина и засобирался в вагон-ресторан. Пока никто из посторонних не смотрит, мужчина вытащил из-под простыни под подушкой предусмотрительно засунутый туда с вечера бумажник. Раскрыл, стал пересчитывать содержимое, в уме прикидывая финансовую возможность для дальнейших дней следования в пути…

«Так, – размышлял страдалец, торопливо перебирая согнутые вдвое мятые купюры разного достоинства. – Надо растягивать до дома. Только опохмелиться, и всё. Поди, этого хватит», – он решительно отсчитал запланированные на опохмелку купюры и засунул их отдельно в карман спортивной, видавшей виды мастерки, надетой на майку. Оставшуюся жиденькую пачку снова согнул вдвое и затолкал обратно в бумажник, который убрал в другой, застёгивающийся, карман. Убрав, для надёжности потрогал бумажник, ощущая слегка дрожащими пальцами его твёрдость.

– Чего так дорого? – потирая небритое лицо, спросил мужчина, сидя за столиком в вагон-ресторане.

– А вчера вечером было дёшево? – съязвил на ходу официант. Этим ресторанным работникам палец в рот не клади, всегда найдутся, что ответить. С ними в диалоге не потягаешься – опыт. Тёртые калачи работают в вагоне-ресторане…

– Так дорого, а ни хрена не берёт, – пробурчал недовольно мужик, наливая из графинчика красное вино в рюмку. – Разбодяженное, поди, – сделал он вывод, тыкая вилкой в овощной салатик. Для закуски взял самое дешёвое блюдо и два ломтика хлеба.