Илья Смирнов-Гукер - Кавполк. Рассказы из дембельского альбома

Лёха был на призыв старше меня, но для москвичей это не имело, как правило, никакого значения. Кроме того, Лёха, как и я, призвался из универа и сразу почувствовал во мне родственную душу. Мне же такая дружба давала как интеллектуальную отдушину, так и вполне материальные выгоды. Лёха угощал меня парным молоком, что в армии являлось неслыханной роскошью.

Лёха был высок, худ, с большим римским носом. Свою нескладность он искупал вечно смущённой улыбкой. Ещё он картавил, но это придавало ему некоторый интеллигентский шарм. В Кабарде он бы не выжил.

Лёха как раз закончил вечернюю дойку, вытер большие жилистые руки о фартук и протянул мне кружку парного молока.

– Как дела, кацапушка?

В устах какого-нибудь Балаянова это звучало бы как оскорбление и обвинение в принадлежности к низшей касте москалей, Лёха же этим прозвищем ласково констатировал наше тайное сообщество москвичей.

Тут дверь открылась, и в коровник ввалился с мороза Сашка Жданов, наш дружок из второго эскадрона. Лёха и его одарил кружкой тёплого парного молока. Жданов был вечный самовольщик и залётчик. Мало кто мог в полку сравниться с ним по числу дней, проведённых на гауптвахте.

– Братцы, я попал, – сказал я и рассказал про предложение замполита и беседу со страшным Балаяновым.

– И что собираешься делать? – весело спросил Жданов.

– Ситуация макабрическая, – уныло откликнулся я.

– Да, брат, ещё не известно, что хуже, – сказал Лёха и закурил. – Поругаешься с замполитом – он исключение из комсомола может устроить. Не комсомольца хрен восстановят в универе после армии. А обманешь Балаянова – тут даже страшно подумать, что может с тобой произойти.

– Может, закосить в санчасть? – предложил Жданов. – А там, глядишь, кого-нибудь вместо тебя назначат.

– В нашу санчасть кладут только с кардинальными проблемами, а на членовредительство я не пойду, – сказал я.

– Может, в другой эскадрон перевестись?

– Харакоз не даст, он уже, сволочь, на меня ставку сделал.

Все задумались и накатили ещё по кружке парного молока.

– Я знаю, что делать! – вдруг вскочил Жданов и заходил по коровнику.

Мы с интересом на него посмотрели.

Наконец он остановился посреди коровника и выкинул вперёд руку с грязным пальцем. Палец, как пистолет, был направлен мне в грудь.

– Тебе надо устроить ЗАЛЁТ!!!

4. Уроки залётного мастерства

После своего ослепительного озарения Жданов взгромоздился на какой-то насест под потолком и менторским тоном начал излагать свою идею.

– Залётов бывает три типа: лёгкий, средней тяжести и тяжёлый. Ещё, правда, бывает особо тяжёлый залёт, но это в военное время. Поскольку войны на дворе нет, его мы рассматривать не будем.

Лёгкий залёт – это мелкий проступок. Нечищеная бляха, шерстяные носочки в тумбочке, сон в наряде. За лёгкий залёт много не дают. Три – пять нарядов вне очереди. В общем, ерунда на постном масле.

Средний по тяжести залёт – это уже интереснее. Тут надо серьезно отличиться. Например, сюда можно отнести самоволки различной степени длительности и географии, распитие спиртных напитков в расположении части и за её пределами, ненормативную лексику в адрес офицерского состава, ну и прочие удовольствия. Тут, товарищи, светит… – Жданов мечтательно задумался, – от трёх до пяти дней губы! А в случае особого цинизма или последствий – и до десяти, не поверите ли, доходит!

Что же касается тяжёлых залётов, это уже трибуналом пахнет. Фокусы с потерей боевого оружия. Неуставное применение этого самого оружия, повлёкшее серьёзные последствия. Неуставные взаимоотношения с применением физического воздействия. Шутки с боевым знаменем полка, которые заканчиваются при удачном исходе расформированием части. Всё это уже воинские преступления, и тут дисбата 1 1 Дисбат (сокр.) – дисциплинарный батальон, аналог армейской тюрьмы. , братцы, не избежать.

– Спасибо, друг, – сказал я, – особенно за последнюю часть – с дисбатом…

– Дисбат нам не подходит, – сказал Лёха.– Расформирование части, конечно, навсегда решит твою проблему, но способ решения неоптимальный. Мелкие проступки тоже не катят. Не помешают они Харакозу назначить тебя комиссаром. К бабке не ходи – отмажет. Остаются средние по тяжести безобразия с последующим отбытием на гауптвахту. Не припомню, чтобы кому-то прибывшему с губы присваивали следующие воинские звания и назначали на ответственные должности.

– Я на губу не хочу, – задумчиво сказал я.