Влад Озер - Из ВДВ СА в аэромобильные войска ВСУ. ВДВ после распада СССР

В девятнадцать тридцать выхожу с территории медпункта, домой собрался.

– Кирилыч, а ты куда? – спрашивает меня старший лейтенант Игорь Накапкин, вынырнувший из-за угла.

– Да домой.

– Так ведь сегодня Лисовой проставляется, приглашал всех офицеров. Он вливается в батальон.

– А я здесь при чем?

– Так мне компанию составишь.

– Ты знаешь, всего Болградского кабэрне еще никто не выпил и не перепьет. Тем более, что он на меня обижен.

– Это почему же?

Рассказал кратко историю, как изгонял его из медпунта.

– И это всего лишь? Да ладно, он нормальный мужик, там и примиритесь.

– Вот пристал, но считай, что уговорил, красноречивый. И только потому, что враги мне действительно ни к чему.

Приходим в один из небольших залов новой солдатской столовой. Ее не смотря ни на что, наконец- то, запустили в эксплуатацию. Смотрю, там народу и присесть – то уже негде. Майор Лисовой, восседавший во главе стола, метнул удивленную молнию в мою сторону, но сдержался. Мы поздоровались, народ подвинулся, присели. Ничего особенного, обычное пьянство без ограничения. Минут через сорок я тихонько сбежал.

Вот и очередная моя зима в Бессарабии наступила. Здесь она тоже, в отличии от Ферганы, бывает достаточно холодной и мерзопакостной. Прохожу мимо большого плаца, иду в медпункт. На нем производится учебно – тренировочная швартовка техники. Кроме мороза под двадцать, еще и пронизывающий северный ветер с колючим снегом. В такую погоду, как говорится, хороший хозяин собаку, сами знаете что. А тут солдаты с офицерами- вэдээсниками трудятся в поте лица. И кому теперь в этом непонятном СНГ, эта швартовка нужна? Но все занятия, как и в добрые прежние времена проводятся по графику. Независимо от сезона и температуры окружающей среды.

От одной из платформ, на которой стоит зашвартованный Газ-66, мне машет рукой, капитан Вадим Т. Бывший сосед по первой квартире.

– Володя, у тебя чего – нибудь найдется для сугреву? – умоляющим и охрипшим голосом полушепотом произносит он фразу. И щелкает себя пальцами по кадыку.

– Найдется, пошли, сжалился я над бедолагой.

К нему тут же пристраивается старший лейтенант Н.

– Доктор, а меня возьмете? Да пошли, чего уж там. Разделите пополам то, что имею. Поднимаемся ко мне в кабинет. По дороге я даю команду повару, чтобы принес чего- нибудь на зуб. У меня в сейфе было двести граммов чистого медицинского. Разливаю по пятьдесят гостям. Себя игнорирую. Повар заносит все, что было на кухне на тот момент. Тарелку с квашеной капустой. Вадим Т. говорит:

– Ничего, пойдет!

Они с Игорем берут по горсти капусты в левые руки, стопки поднимают правыми.

– Ну, будем!

И стоя передо мной и друг против дружки, синхронно выпивают. В этот момент дверь кабинета открывается, смотрю, и на пороге стоит полковник Вознесенский. Я сижу за столом, и наблюдаю такую картину, как в замедленной киносъемке. У обоих моих корефанов пальцы рук медленно самопроизвольно разжимаются и капуста из них высыпается на пол.

– Эт-то что такое! – рявкает командир, – а ну марш отсель!

Офицеры молча ставят рюмки на стол и в мгновение ока растворяются за дверью.

– Доктор, ты зачем их здесь прикармливаешь? – спокойным тоном, без возмущения задает мне вопрос кэп.

– Так замерзли пацаны на плацу. Я проходил мимо вот они спросили, нельзя ли, мол, по капле перехватить?

– Пошли они подальше! Пусть чаем греются, – наливай доктор. И присел к столу. Наливаю кэпу рюмку, полную сотку, все что осталось.

– А себе?

– С вашего разрешения, я воздержусь.

– Ну и ладно, будь здоров! – и он опрокинул содержимое стаканчика себе в глотку, зажевав все той же кислой капустой с солдатского склада. Я передал ему пакетик с поливитаминами для собаки, которые он давно уже заказывал, и они лежали у меня в ящике стола. А ведь он меня предупреждал, что как – нибудь сам за ними зайдет. Вот и зашел, в самый «подходящий» момент. Еще пару минут поговорили ни о чем, и он тоже ретировался.

Вообще полковник Вознесенский был по моим понятиям настоящий командир полка. Я никогда раньше и нигде не видел, чтобы полковники столько времени уделяли солдатам. Он постоянно был с ними. Прыжки и занятия в поле, вождение техники и стрельбы, Вознесенский был всегда среди солдат. Вечерняя прогулка перед отбоем на плацу, он с ними. На утреннем подъеме он обязательно, в каком- либо батальоне. Очередная отправка дембелей, и он по душам общается и прощается, пожимая руку каждому достойному. Все это я замечал, как бы мимоходом, со стороны. И солдаты, соответственно, с любовью относились к нему, потому что своих детей не было.