надолго положить под сукно.
Прощание управления дивизии и офицеров гарнизона с начальником кадров было обставлено с помпой. Он ведь метил стать начальником кадров ВДВ. Было сказано много слов теми, кого он реально продвинул по служебной лестнице, и теми кому было положено говорить по штату. Затем офицерская колонна проводила его гроб в «Урале» за черту города, а далее грузовик отправился с его телом на малую родину. Куда именно, я не вникал.
Иду контролировать обед в солдатской столовой. С 1985 года идет строительство корпуса новой, на две тысячи посадочных мест. Первая заморозка строительства произошла в восемьдесят шестом, потому что все силы бросили на ЧАЭС. Через год продолжили, но потом сорвали строительную бригаду и кинули в Ленинакан, после землетрясения. Теперь в связи с развалом Союза, вообще непонятно, закончат ли, поэтому питание личного состава полка и частей, которые находятся в этом городке, много лет происходит чуть ли не в три смены.
Соответственно, мытье посуды и помещений происходит в постоянной спешке, качество работы нулевое. Здание старое, его уже много лет никто не ремонтирует, потому что надеются на переселение в новую. Вот так все и тянется. Отсюда хроническая заболеваемость личного состава всем букетом кишечных инфекционных болезней.
Во время приема пищи, три раза в день, здесь постоянно присутствует весь суточный наряд офицеров и прапорщиков, а также ответственные по подразделениям. Приемы пищи затягиваются и плавно перетекают с завтрака в обед, а затем в ужин. Личный состав суточного наряда по столовой похож на чертей в преисподней. Робы черные, засаленные, лица, соответственно, такие же. Постоянно где – то идет прорыв старых труб. Помещения заполнены клубами пара. Ходить по залам и подсобным помещениям приходится чуть ли не на ощупь. Полы скользкие от жира и грязи. Того и гляди, можно поскользнуться и расквасить свою физиономию.
Возле входа в столовую сидит бывший ее начальник, старый прапорюга по фамилии О. Он теперь на пенсии, но продолжает работать помощником начальника продовольственного склада. Закинул нога на ногу, газету читает.
– Здравия желаю, товарищ прапорщик! Во что так усердно вчитываетесь? -подначиваю я его.
– Здравия желаю, товарищ капитан. Читаю в окружной газете про своего сына, интересуюсь, что там о нем пишут.
– Он у вас кто?
– Да хвалят тут его, он в Николаеве командиром воздушно – десантной бригады служит.
Я прикусываю язык. Дед меня знает с лейтенантов. Отношения у нас со взаимопониманием.
Пройдет еще пять долгих лет. Его сына снимут с должности комбрига, с понижением переведут сюда в дивизию. Здесь он погибнет в ДТП. Старик от горя умрет преждевременно, а пока оставим его, пусть нарадуется.
Прохожу по всем цехам. Прапор, дежурный по столовой дышит в затылок. Боится, что от моих замечаний может остаться на вторые сутки, поэтому на все мои замечания реагирует мгновенно. Ничего интересного здесь никогда не бывает. Для приличия постоял еще минут десять возле входа. Посмотрел за работой своего дежурного медика. Он контролирует чистоту рук у личного состава, заправку фляг отваром грецкого ореха. Все, как обычно, но все хреново. Ноль один- ноль два процента от личного состава полка, почти постоянно находятся в инфекционном отделении госпиталя.
– Здравия желаю, товарищ капитан! Разрешите представиться, я начмед ремонтно восстановительного батальона прапорщик Шуликова!
– Здрасте, товарищ прапорщик. Поздравляю с окончанием училища и присвоением воинского звания прапорщик.
– Владимир Кириллович, я надеюсь, что мы, как два начмеда на одной территории, найдем общий язык?
– А почему тебя Инна, это волнует? Тебе до начмеда батальона нужно еще дорасти. Батальон прекрасно себя чувствовал и во время твоего отсутствия, замыкаясь по медицинскому обеспечению на нашу медицинскую службу. Так что ставим тебя в график, будешь как все фельдшера на нашей территории дежурить. А остальное время можешь находиться в своем батальоне, я на него не претендую.
– Я поняла, спасибо,
– Вот и хорошо, что ты такая понятливая.
Проходит неделя. В понедельник прихожу в медпункт в пять тридцать утра. Наружная дверь медпункта, вопреки всем наставлениям, раскрыта настежь. Захожу внутрь. На месте дневального, склонив голову на тумбочку, без юбки и трусов, спит дежурная, прапорщик Шуликова. Недостающие части одежды валяются рядом, по углам. Возле тумбочки стоит графин с вином. Картина достойная кисти Ильи Репина. Бужу свое новое медицинское пополнение. Дежурная с трудом разлепляет глаза.
Читать дальше