Илья Луданов - Форма зла

За поворотом на дороге увидел лесную горлицу. Когда-то они ходили на крупных лесных голубей – вяхирей – добыть которых считается удачей. Ставили чучела на полянах, мастерили засидки… Сейчас перед ним на дороге, собирая зерна, сидела белая горлица – чуть меньше городского сизаря. Алексей на миг замер, потом с остервенением соврал со спины ружье, вскинул к плечу и не целясь выстрелил. Голубь упал на бок и задергал крылом. В ушах стоял легкий свист, словно отдаленный птичий крик. Алексей подошел к голубю. Молочно белая горлица уже затихла. Птица лежала на боку, поджав крылья и лапы. Черные глаза ее смотрели на него. Можно было думать, что птица отдыхает на последнем в это лето солнышке, если б не два алых пятна на ее груди и черная капля на кончике клюва.

Он хотел взять ее, но отдернул руку. Зачем стрелял, он же не хотел? Алексей наклонился над птицей и подумал, что ничего красивее не видел. Горлица была словно девушка. Аккуратная белая головка, стройная шейка, маленькое, округлое, с кулак, тельце. Такого голубя Алексей не встречал в их местах, и теперь не мог отвести глаз. Как ты оказалась здесь? Зачем тебе этот город, эти люди? Алексею захотелось скорее уйти и не видеть ее. Мысль о том, что он должен забрать голубицу в виде трофея пугала. Для этого нужно взять ее тело в руку, положить в рюкзак и нести по дороге, зная, что она лежит за спиной и из ран ее вытекает кровь. Дома нужно взять птицу, обдать кипятком, чтоб шел пар, и выдергивать липкие белые перья в таз. Затем отрезать голову, лапы, опалить на газу тело и видеть сизые пятна на груди. Положить тушку на доску, разрезать ножом брюшко, вычистить потроха, достать органы, сердце, срезать грудное мясо, отделить окорочка, все это промыть в розовой воде, сложить в мешок и убрать в холодильник. Все эти обычные на охоте действия теперь казались Алексею невозможными, он не мог сделать с голубицей это.

От ручья махал и что-то кричал отец. Нужно было говорить ему про выстрел, решать с горлицей. Алексей бережно взял ее тельце на ладонь. Почудилось, оно вздрогнуло в руках.

Отец издали видел, что он несет добычу и улыбался.

– Чего стрелял-то?

Алексей скорее отдал ему горлицу.

– Красивая, – поднял Иван Николаевич горлицу. – А у меня поднялась стая, та самая – и через речку! И как в присказке – бац, бац и мимо, – смеялся Иван Николаевич, радостный удаче Алексея. – Теперь-то не достать.

По другому берегу, куда ушла стая, насколько хватало глаз стоял высокий бурьян.

– Да, видно – не судьба, – пожал Иван Николаевич плечами и ловко убрал горлицу в походный вещмешок.

Они вернулись на дорогу и двинулись к городу.

Немного в стороне располагался обширный дачный массив из участков, что давали заводчанам в шестидесятых годах. Участки помогали городским картошкой и зеленью, иные смельчаки умудрялись растить помидоры и подсолнухи, чтобы лузгать на лавочках своё. В последние времена молодые в суете не находили сил огородничать. Грядки стояли в запустении.

Куропатки на дачах расплодились во множестве. Когда Иван Николаевич предложил зайти туда напоследок, Алексей заметил как у него дрожат руки. Сегодня он стрелять больше не сможет. Никакого чувства свежести не осталось. Он всё думал о горлице. Зачем он взял птицу? Нужно был отнести ее в вольное поле и отпустить в пшеницу. Она бы лежала там, ветер шевелил ей белоснежное оперение, жемчужный глаз смотрел в небо. А после старый ворон порвет ей грудь черным клювом, насытится густой кровью и проживет еще полвека.

Алексей сказал, что на дачи не пойдет, что ему нужно в город. У дач, где расходилась дорога, они разошлись. Слегка косолапя, отец зашагал между серых белесых заборов. Иногда Алексею казалось, что родители заметно постарели и вот-вот совсем сдадут. Теперь он смотрел на отца с улыбкой – столько в нём еще было сил, даже резвости! Может, у них еще всё получится, решил он и свернул к торчащим из-за перелеска трубам городских котельных. У окраинных переулков он сложил ружье и убрал в рюкзак так, чтобы не было заметно, что он несет.

Словно готовясь к тянучей, пасмурной осени и промозглой зиме в две трети года, наши горожане любят прогуляться, запасаясь впрок солнечным теплом. Этим особенны вольно раскинувшиеся по лесостепной (между лесистым Севером и степным Югом) равнине многочисленные городки – летом они не пустеют, на отдых по безденежью уезжают немногие, а если, поднакопив, решаются – то ненадолго и в разное время. В тот же день, на Яблочный Спас, в городе ощущался не то чтобы праздник (церковная суть которого нашим горожанам далека), а приподнятое настроение, навеянное доброй погодой.