Возле ректората студентов почти не было и только работники администрации с хмурыми и деловыми лицами сновали по коридору. Совещание, на котором Иван Ивановичу предстояло председательствовать, должно было состояться в специально отведённом для таких совещаний кабинете. Завернув за угол коридора, он увидел дверь кабинета для совещаний распахнутой, а возле неё курящего в кулак Симона Авдоновича, одного из деканов института.
«А наш Симон, как всегда на стрёме. Бдит за руководством, – усмехнулся Иван Иванович. За те два с небольшим года, что он работал в институте, Иван Иванович присутствовал на сотне, если не больше различных заседаниях, и всегда Симон Авдонович появлялся на этих совещаниях, если конечно был приглашён, за спиной ректора. – Настоящий еврей! Но только на этот раз, ты дал промашку, раз не знаешь, что ректора не будет».
– Здравствуйте, Иван Иванович! – подобострастно склонил свою кучерявую седую голову Симон Авдонович. – Вот ведь льёт сегодня.
– Приветствую вас, Симон Авдонович! – расплылся в улыбке Иван Иванович. – Что вы тут стоите? Проходите, я следом.
– Что вы, Иван Иванович, как можно, только после Вас! – ещё ниже наклонился Симон Авдонович. – Так сказать вслед за руководящей нами партией.
– Давайте без церемоний! Товарищ Арм, проходите, – с напускной строгостью произнёс Иван Иванович.
Но Симон Авдонович не понял сарказма Ивана Ивановича.
– Да какие церемонии, – ответил тихо Симон Авдонович, – вот только докурю и за вами.
«Вот ведь, жид подобострастный, только на колени не встал, – с ненавистью подумал Иван Иванович, входя в дверь. – А ведь воевал».
Он прошёл через весь кабинет к противоположной стене, возле которой стоял стол, застеленный красной скатертью, а на ней графин с водой. Отодвинул стул и уселся на место председателя. Пока Иван Иванович шёл к своему месту, с ним произошла удивительная метаморфоза. Из добродушного, доверчивого и весёлого человека с широко раскрытыми, глазами, с лёгким едва заметным прищуром, восторженно смотрящего на мир и на людей, с блуждающей и снисходительной улыбкой на лице, весело и уверенно шагающего по жизни человека, он превратился в сурового железобетонного дядю. Лицо его стало тревожным и озабоченным. Взгляд, который был направлен на окружавших людей, устремился сквозь них «в никуда». Брови нахмурились и нависли одной сплошной сломанной посередине линией над глазницами. В довесок к этому на переносице появились небольшие вертикальные складки – как отпечаток грустных мыслей о чём-то тяжёлом и невесёлом. Лицо вытянулось, щёки впали, даже нос заострился. Общий вид Ивана Ивановича говорил о том, что он сейчас проводит тяжёлую и изнурительную работу, отдавая ей всего себя и даже больше.
Иван Иванович сурово обвёл кабинет своими сузившимися глазами, отметив про себя, что все присутствующие подобострастно и выжидательно смотрят на него. И только Симон Авдонович всё ещё копошился в дверях со своей папиросой.
– Что вы там, копаетесь, товарищ Арм? – строго произнёс Иван Иванович. – Определяйтесь быстрее: вы там или тут с нами?
– Конечно, я с вами, товарищи! – громко и чётко сказал Симон Авдонович.
Он окончательно вошёл в кабинет и затворил за собой массивную дверь, на которой висела табличка: «Тихо! Совещание при ректоре».
– Так что? Можно открыть заседание парткома? Виноват, прошу извинить – совещание при ректоре. Хотя его нет. Он не вернулся из командировки в северный филиал и просил все вопросы обсудить без него. А потом у него ещё и отпуск, – по-военному чётко сказал Иван Иванович.
Он внимательно оглядел присутствующих – не зубоскалит ли кто? Почти все совещания при ректоре проходили без самого ректора. И это часто вызывало всевозможные толкования и сомнения в необходимости таких совещаний. Многие в администрации института высказывались о ненужности и даже никчемности совещаний. Но Иван Иванович со свойственной ему военной смекалкой выявил тех, от кого шла эта зараза. И хотя добиться увольнения всех оппортунистов ему не удалось, но вот главного насмешника он сумел выгнать на улицу с «волчьим билетом» полгода назад.
– Посмотрим, что сегодня у нас на повестке дня? – Иван Иванович вздохнул: ему очень тяжело давалась вся эта научная терминология, хотя он уже около двух лет «вариться» в научной среде. – Да, вот мы должны выработать рекомендации для нашего учёного совета по мерам повышения эффективности преподавательской и научной работы в деканатах и выдать рекомендации кафедрам! Если сказать проще – требуются открытия и новые формы преподавания научных дисциплин, чем больше – тем лучше! Главная наша проблема – как поднять качество лекций и занятий на кафедрах.
Читать дальше