Александр Вальман - Караван

Его звали Ровоам, и было ему 53 года. Пустыня, по которой он вёл своих людей, казалось, не имеет конца, как и жара, которая всё время усиливалась. Светило ещё только начинало слепить глаза возницам каравана, а Ровоаму пот уже застилал глаза. Он зажмурился и ладонью вытер лицо. Вороной жеребец под ним стоял, как изваяние.

Ровоам тронул поводья и стал спускаться с бархана, с которого осматривал окрестности, к каравану, к своим людям, которые стали его судьбой. Появившийся столб пыли на востоке привлёк его внимание: похоже, возвращался посланный ночью отряд. Ровоам подъехал к одной из повозок, спешился, бросив поводья ближайшему склонившемуся в поклоне рабу.

– Повелитель! – к нему подбежал начальник стражи каравана Авдон. – Посланная тобою сотня возвращается!

– Пусть сотник Пагиил и старший погонщиков Елиав подойдут ко мне, – тихо сказал Ровоам, направляясь к ближайшей повозке.

«Сколько веков караван двигается по земле строго на восток, – вдруг подумал он, – в писании сказано: идти тысячу жизней, идти только на восток и хранить тайну каравана. Тайна каравана.… Самое простое и самое кровавое из всех дел, что должен делать повелитель…»

Два человека подошли к нему и склонились, упав на колени. Ровоам прервал свои размышления.

– Ответь, Пагиил, – он посмотрел на того, который был весь в пыли и песке, – всё ли ты выполнил?

– Да, повелитель, всё как всегда, – человек, названный Пагиилом, поднял голову и посмотрел в лицо Ровоама, – все мужчины, женщины и дети селения, стоявшего на пути каравана, мертвы. Я привёз шестнадцать младенцев, и ты, повелитель, отбери тех тринадцать, которые останутся жить.

– Готов ли караван? – Ровоам перевёл взгляд на второго человека.

– Да, повелитель, – ответил Елиав, старший погонщик, – всё готово.

– Тогда исполняй, что предначертано! – Ровоам сделал шаг и вышел из тени, – пойдём Пагиил, покажи младенцев.

«А ведь пора думать о преемнике, о том, кто следующий поведёт караван, – пронеслось в голове Ровоама, – сколько исполнилось моему наставнику, когда он выбрал меня?»

Он не смог вспомнить.

– Здесь, повелитель. – Пагиил остановился у одной из повозок и откинул полог.

Ровоам увидел шестнадцать маленьких свёртков, шестнадцать жизней – как и говорил сотник Пагиил.

– Сколько тут девочек? – спросил он.

– Семь, повелитель, – ответил сотник.

– Оставь всех, – приказал Ровоам, – Которые мальчишки?

– Эти, повелитель. – Пагиил взял меч, лежащий рядом с младенцами, и указал каждого.

– Вот этого, – сказал Ровоам, когда сотник указал мечом на шестого младенца по счёту, который вёл про себя Ровоам, – пусть принесут в мой шатёр. Кровь оставшихся троих должна омыть жертвенник ещё до полудня.

– Воля твоя будет исполнена! – воскликнул Пагиил.

Ровоам повернулся и направился в голову каравана.

В свитках, на которых писалась история каравана, говорилось, что на двести сорок седьмой жизни повелителей караван упёрся в скалы, и сорок пять жизней повелителей рабы долбили скалу, ибо караван не может отклоняться от той точки, где восходит солнце.

– Хвала богам, – прошептал Ровоам, – резать живую плоть гораздо легче, чем долбить камень.

Ровоам был триста двадцать восьмым повелителем в пути следования каравана на восток, к точке, где восходит солнце.

13 сентября 2010 года

Таня открыла глаза и увидела белый потолок своей спальни. Она скосила глаза в сторону ночного столика, на котором стояли часы. 10-35. Однако. Для деловой женщины, какой себя считала Таня, это слишком большая роскошь. Даже если ты уснула в третьем часу ночи. Таня сладко потянулась, откинув простынь, села, опустив ноги на пол. Всё тело ныло, как после тяжёлой физической работы. Да уж, отплясывать рок-н-ролл весь вечер и полночи – это кое-что да значит.

Она встала и, ища глазами тапочки среди разбросанной по полу одежды, направилась в ванну.

Пятнадцать лет назад такие ночки давались намного легче. И даже более бурные и более длительные. Ночь без секса – потерянная ночь! Так она начертала на своих знамёнах, вернувшись из богом забытого захолустья, где проходила её первая студенческая практика, и где не было ни одного мужчины моложе семидесяти лет. Там у неё появилась привычка, с которой она так и не смогла расстаться. Впрочем, ничего предосудительного: просто спала голой. Абсолютно.

Выйдя из душа, Таня набросила на мокрое тело халат и, устроившись у туалетного столика, занялась своим лицом и волосами.