Александр Мамлюк - Маникюр на память

Солнце встало! Да… Да… Утро наступило, солнце испугалось, что опоздает на работу, – теряя косынки протуберанцев на уже теплую постель ночи, стало протягивать лучи рассвета сквозь штаны облаков.

Маленький котенок еще только вступал в пору зрелости и, как многие его сверстники, мечтал о скорейшем прорастании волосяного покрова. Строил догадки, как это будет влиять на его отношения с девочками. Если бы он спросил об этом у лысых мужчин… Сам он был еще такого маленького роста, что с трудом мог бы дотянуться до груди самой маленькой из одноклассниц. Желание дотронуться было также неодолимо, как и подержаться за руль велосипеда. (На старости подобное происходит с нумизматами, увидевшими редкую монету).

От городского стадиона до озер много аллеек и дорожек, по которым совершают пробежки спортсмены. Уличная команда прекрасно знала эти места, и вот в один летний день Рик решился на «пальпирование». Сопровождающие его, не желая быть соучастниками, спрятались в кустах, но стремясь увидеть акт возмужания или низвержения естествоиспытателя, просовывали головы сквозь заросли; от наблюдения их не смог бы отвлечь даже медведь, лизнувший кому-нибудь из них голую пятку. План был прост: набрать скорость с видом, что за кем-то гонишься, облапить спортсменку, и сделав финт, скрыться. Прилипшая рука могла означать ее потерю, а если вдруг споткнуться, то можно было познакомиться и с более жесткими частями женского тела. Здесь чисто из эстетических соображений не говорится о возможности примитивного скальпирования. С детства все хорошо с этим знакомы, в отличие от авторов увлекательных романов об индейцах, которые получают приличное воспитание в зажиточных семьях и видят диких индейцев исключительно в музее мадам Тюссо. В парке гуляют пенсионеры и влюбленные парочки, но главное – возвращаются с тренировок спортсменки – вариант рискованный, но надежный. Они всегда легко одеты, самоуверенны, больше увлечены своими рекордами, чем рассматриванием природы. Им даже интереснее, что за фигура с биноклем появилась на трибуне, чем пробегающая под ногами белка. Показались вскоре на аллее две кандидатки в белых спортивных майках – цвет капитуляции и халатов медсестер – он всегда подзадоривает таких, как Рик, и хоть этим отличает их от быков. Надо было решать – сейчас или никогда промчаться мимо них, или навсегда остаться на месте.

Малыш летел, как майский ветер сквозь цветущие кроны деревьев; сбрасывая с себя последние лепестки стыда, настиг обеих, прикоснулся и продолжил свой дриблинг. «Ух ты! Какие таланты пропадают», – раздался удивленный возглас, как бы приглашая еще раз повторить манипуляцию. На самом деле они профессионально оценили бесполезность своего запоздалого старта. А подходящего ядра или диска в руках не : казалось. Неожиданность – самая большая форма в любом деле. О! Как бы они отдубасили этого зайца! Придя домой, девочки вымешали злость на своих тренировочных шерстяных носках, стирая их и роняя капельки пота в белоснежную дену шампуня для женщин.

Рик не клюнул на приглашение повторить инсинуацию, пронесся сквозь парк, ломая сухостой, как лось, который мчится на зов самки. Он сделал рискованный круг цирковых мотоциклистов и вернулся к пацанам, сидевшим в засаде. Здесь он был единогласно признан главным ловеласом улицы и знатоком дамских тайн; после такого триумфа женихающиеся парни не брезговали советоваться с ним на предмет, какие духи лучше подарить и кому, чтобы обеспечить успех…

У Нины была сестра Надя. Рик потянулся к ней… Цветок, растущий в тени красивого дерева, после того, как его уже не стало, должен продолжать расти ввысь, иначе он станет кривым. Непонятное желание – ледяной луч света, но он крепче, чем нить самого желания, а исполненное, оно разрезается ножом привычки. С Надей они иногда разговаривали, (когда еще можно говорить о вечном?), они как дилетанты рассуждали о красоте; только Бог может любить разваленное на части тело человека – будь то результат трагедии или безжалостность времени. «Какой ты самовлюбленный», – сказала как– то Надя Рику, и он не знал, хорошо ли это или плохо. Может быть, она это сказала не задумываясь. Женщине вообще не обязательно думать – стоит только облечь умную мысль в форму, и она тут же станет глупой женщиной.

Так художник-маринист рисует гениальную картину, лежа в ванной; эксперты и знатоки будут говорить, что она глубокая и объемная. Женщине все равно – художник или маринист; и в ванной можно не раздеваться, но талант должен быть присущ! Женщина чутка, поэтому ей не рекомендуется работать в милиции; хорошо, если она видит только правила и уставы, букву закона – не надо, чтобы лица, движения, действия – она лакмусовая бумажка таланта, а талант многогранен. Душа не всегда может наполняться попутным ветром справедливости и закона. Только бесстрашные могут плыть под этими парусами, но в правовом государстве их много за решеткой, а при анархии их не осталось бы совсем (за ненадобностью) – подводного течения им!