Александр Мамлюк - Маникюр на память

В городе не было секс-шопов, никто не предлагал интимные услуги даже по телефону, так как не было еще проводов, а дикторы, говоря о приближающемся коммунизме, не краснели по телевизору, даже если бы они тогда и были – сами верили в него. Страна перегнала Америку по потреблению жиров – производила много свиней, но самую большую свинью подсунул Хрущев той же Америке, незаметно для нее установив на Кубе новейшие ракетные установки. Когда американские спутники-шпионы сфотографировали это, то чуть не свалились с орбиты, но удержались лишь благодаря чувству юмора, в отличие от директора ЦРУ, который, услышав новость, методично обливал кетчупом не утренний омлет, а свои парадные штаны, затем побежал к президенту – предложить начать с русскими войну: «Ведь обещал Хрущев показать нам кузькину мать!». Президент, с интересом осмотрев бурые подтеки на штанах директора, усмехнулся: «Если это их кузькина мать, то представьте, любезный, сколько там у них еще матерей?»

Благодаря кетчупу или благоразумию двух президентов, но переговоры закончились мирно. Хотя один еще долго замахивался в сторону Вашингтона реликтовой кукурузой, угрожая, что не пожалеет и царицу; а другой – Москву в скором будущем завалить крылышками и окорочками и даже развратить в сауне поголовно все население, начиная с министра госбезопасности.

Первая учительница Рика по пению (а она так и осталась у него одной, к счастью итальянских маэстро) была очень красивой. Наверное, благодаря своей заячьей фамилии, которая подсознательно еще тогда ассоциировалась у мужского населения с журналом «Плейбой», часто уходила со своим очередным ухажером гулять за холмистые заросли на окраине новостроек (сейчас они напоминают негритянские гетто пятидесятых годов). Там цвела, как эвкалипт, лебеда, блестевшая снаружи тяжелым, военным глянцем листьев, а изнутри – неприкасаемо влажной серебристой пыльцой. Там не пели, радуясь своему разноцветному оперению колибри, не косились подозрительно сороки, но зато купался в солнечной пудре земли незлопамятный воробей, одинаково приветствуя утро и вечер, жару и лютую стужу. Кое-где в укромных местах детишки играли в дочки-матери (девочки еще, видимо, знали только о непорочном зачатии), мальчишки строили из картонных ящиков домики и торговали ракушками и каменными котлетками; торговля необычными товарами в точности копировала центральный рынок в Южном Самоа, а Карл Маркс, глядя на них, мог почерпнуть что-то новое о натуральном обмене древних племен. Но хорошо, что их по телевизору не учили целоваться. А реклама, которую считают приобщением к культуре, с презрением к более древней культуре и обычаям? Азиаты всегда пользовались кумганом, а гостиницу «Россия» в Москве только вчера оборудовали французскими биде, о назначении которого догадываются не все высокопоставленные клиенты (принимают его за душ «Шарко»).

Каждую секунду на улицах городка, чопорного, завистливого и усердно строящегося, затягивались ямочки ушедшего, формировалась поверхность будущего. По окраинам, в плантациях конопли, бегали голые потные пацанята. К их отчаянным и буйным телам быстро прилипала пыльца, которую они скатывали, натирая друг друга ладошками, как усердные банщики патрициев в римских термах. Папиросы с «планом» курили прямо в центре города, демонстративно и вызывающе спрашивали друг у друга: «Ну как план у товарища Жукова?». Статьи о наркотиках еще не было, поэтому это дело было не более опасным, чем прием таблеток «Аспирин-Упса», хотя и в том, и в этом необходимо сомневаться и даже отвергать. Взрослые могли надрать уши, но не оборвать же…

В квартирах по утрам мужчины спешно брились, снимая вместе с остатками сна и щетину, единственно и неоспоримо принадлежавшую им, – она и после смерти хозяина своим появлением призывает его к жизни. Во время этого священнодействия только глупая жена нежно погладит его сзади, а любящая может и поцеловать его туда же, и только умная деловито освежит его щеки одеколоном «Шипр», что одновременно предохраняет от моли и прилипчивых женщин в автобусе и хорошо сказывается на семейном бюджете и здоровье.

Желтый, еще без полосок Рик уже знал, что такое красота – это соседка Нина в новых лаковых туфельках и накрахмаленном, пахнущем огурцом и первым снегом переднике десятиклассницы. Утром она простучала мимо него каблучками, спугнула в нем зверя, сделала из него имбецила и оглушила: «Привет, малыш!». Так в день Победы, приветствуя солдат, генерал кричит в еще не включенный микрофон. Малыш не смог ничего ответить и смотрел ей вслед прослезившимися глазами тигренка, как будто ему железной щеткой причесали еще не выросшие усы… Она удалялась и расплывалась и все равно осталась и не уходила – просто вошла в него…