Ол Томский - Черно-белое кино

Утром, после «разбора полётов», в незаметном кабинете специального подразделения Большого дома произошёл неприятный разговор:

– Говоришь, первый раз так облажался. Стопроцентная информация. Цепкая хватка.

– Максим Максимович!..

– Молчи Валера! Мне ещё шею намылят за это несанкционированное проникновение в частную квартиру. Мы ещё все за это каждый своё получим.

– Товарищ полковник, что делать с этим каналом.

– Закрывай.

– На все сто?!

– Ты что?! Он уже и так вне игры. Вызовите, побеседуете. Отправьте на вечную консервацию: ему и так недолго осталось.

В Крыму под Алуштой купальный сезон был в самом разгаре. В переполненном кафе на набережной, под редкими зонтиками, обедали отдыхающие. Мужчина в тени деревьев закончил обильную трапезу. Лениво рассматривая проходящих мимо девушек, нехотя достал запевший мобильник:

– Да.

– Здорово, Родионов. Ну, как там Кебит—богаз и Чатыр—Даг. Загораешь, купаешься…

– Да, всё нормально! Приеду через пару дней и всё расскажу. Как там, присматриваешь за квартирой? Наверное, воспользовался моментом. Светка, поди, на седьмом небе от счастья.

– Да ты знаешь, как—то всё не срослось со Светкой. Да и было не до этого. Закрутился, а тут ещё Петровна померла.

– Это кто?

– Стерва Петровна? Ты что, не знаешь?! Режиссёр Совэкспортфильма. Ты её у нас видел. В советские времена дублировала зарубежное кино на Ленфильме.

– Что—то не припомню… А, это твоей супруги какая—то дальняя родственница.

– Да нет, просто соседка, так, иногда вместе встречали Новый год. Вообще—то её звали Минервой. Слушай, я тут у тебя на время попугайчика её поселил, не возражаешь. Всё равно квартира пустая.

– Ты что, Савельев, у меня там джунгли развёл. Он же там всё изгадит…

– Не волнуйся, я за ним присматриваю. На самом деле, он ещё тот чистюля. Представляешь, из—за этого гада её и стали Стервой Петровной называть.

– Ты о ком, Савельев.

– Да всё о нем… Чертов попугай! Он всю студию терроризировал! Негодяй! Его так и прозвали – сокращенно Гадя… Отпетый ублюдок! Ни одну вахтёршу с ума свёл. Доходило до того, что дежурить по ночам отказывались. Такую жуть наводил. Ведь он с ней все фильмы озвучивал. И обычные триллеры, и крутые ужастики. Такие перлы отчебучивал, волосы дыбом вставали…

– Что, говорящий попугай!?

– Да, настоящий жако!

– И ты такого монстра мне запустил в квартиру…

– Да вас же всё равно дома не было. Приедете, я его заберу куда-нибудь.

– Смотри, Савельев, несёшь персональную ответственность за эту инициативу! Меня Галина сожрёт, если он там что-нибудь изорвёт или изгадит.

– Не волнуйся, полный контроль, ты же меня знаешь. Да, слушай, я вчера вечером на квартире был, когда твоего соседа по «скорой» забрали. А сегодня утром твоя соседка говорит – помер.

– Это кто?!

– Ну, такой дядечка солидный, в преклонном возрасте.

– Да ты что, Тимофеич, что ли?!

– Да… вроде он.

– Вот так новость!.. ну ты меня огорошил, Савельев. Степан Тимофеевич умер! Он же крепкий был мужик, спортом в молодости занимался. Тихий, порядочный человек. Вот так люди уходят…

– Ну, всё Родионов, до встречи! Тебя встретить?

– Нет, нас Галкин брат из аэропорта заберёт.

Самолёт из Симферополя прилетел в Пулково с небольшим опозданием. Переполненный автобус с отдыхающими и ручной кладью подъехал к автоматическим дверям терминала. У пассажира с большим семейным чемоданом и увесистым рюкзаком за спиной в кармане прозвенел телефон.

– Да, слушаю.

– Родионов, привет, как долетел?

– Нормально, иду к машине с вещами.

– Слушай, не смогу сразу подъехать забрать попугая. Хотел вчера, да на работе задержался.

– Савельев, ты отдаешь себе отчет? Ну, меня точно Галка убьёт!

– На всё согласен! В обед приеду, заберу, и отдам ключи от квартиры.

В пустой квартире старого петербургского дома раздались звуки открывающегося врезного замка. Затем был открыт навесной замок на второй входной двери и отодвинута тяжёлая задвижка.

В квартиру с шумом ввалилась вернувшаяся с отдыха семья. Вспомнили о попугае. Стали искать, переходя из комнаты в комнату, зашли на кухню, заглянули в ванную и туалет.

Попугай бесследно исчез. Следы его присутствия в квартире были обнаружены женой Родионова: порваны обои, разбросаны остатки корма, оставлен птичий помёт.

Долго искали по всем углам квартиры, пока не обратили внимания на странный цветок. Из высокой, сужающейся к основанию хрустальной вазы, едва заметно торчал белым пером хвост попугая.