Мухаммед Зафзаф - Женщина и роза. Повесть и рассказы

– Сюз, Сю-ю-ю…

– Да, да-а-а…

– Пойдем, там, у самого подножия склона, есть овраг, на краю склона – овраг, пойдем…

Сначала она отказалась, отошла от меня и медленно направилась к каменной лестнице. А потом, вернувшись, сказала:

– Отели под светящимися вывесками. Слабый свет. Там какой-то странный вход, как будто в сад.

Сказав это, она отошла от меня, направилась к краю оврага и «нарисовала» крест своим телом. Руки ее были разведены в стороны, горизонтально, а голова была наклонена к северу, словно напоминая чем-то. Волосы ее из-за темноты казались черными. Она сделала легкий поворот, а потом, крикнув «Хоп!», спрыгнула в овраг, а я последовал за ней, забрав со скамейки ее холщовый мешок. Это было неизбежно после той «подготовки» на скамейке. Мы сунули мешок под головы и услышали, как кое-кто из насекомых делает так, как мы. Когда я вслушивался в плеск волн рядом, мне казалось, что рыбы делают так, как мы. И когда до нас перестал доноситься шум голосов сверху, я представил, что и они там, в отелях и квартирах, делают так, как мы. Насекомые продолжали делать так, как мы, прыгая друг на друга. Вверх-вниз, вверх-вниз и т. д. Иногда насекомые умолкали, но при этом дышали как-то глубоко и странно, а иногда начинали дышать часто, жарко, стесненно. Я не знаю, что делали рыбы, особенно потому, что вода способна проникнуть в любую щель. Не знаю, как это получалось у рыб, но я был уверен, что насекомые переворачиваются, задыхаются от напряжения, а потом дышат ровно и вдыхают запах друг друга. В особом состоянии они издавали звук, свидетельствующий о разнообразии их затей. Насекомых вокруг нас становилось все больше и больше, повсюду мы слышали множество голосов – в траве, на земле, на ветвях. Это были пары и пары. Когда начинало говорить одно насекомое, другое умолкало, или они дышали вместе, или же вдыхали запах друг друга. Но насекомые не стесняли нас ни в малом, ни в большом в этом овраге (насекомые растут – множатся, их становится все больше, незаметно для тебя – они плодятся повсюду – они существуют и у них нет другого выбора – но все же то, что они делают, приятно – очень приятно – они не стесняют нас – однако я не знаю, стесняем ли мы их -они множатся – множатся, растут числом повсюду – повсюду).

Вот так, и у Сюз есть свой особый запах, отличающийся от остальных женщин. Этот запах мягко и незаметно, легко и неосознанно проникает, проникает в поры кожи, пока не достигнет сердца и не смешается с кровью, преодолев сердечные клапаны. Этот запах проникает в тебя и остается там навсегда, животворный, бодрящий, теплый, как нечто абсолютное.

Сюз перевернулась и прошептала:

– Посмотри, какая ночь! Как красиво!

– Да.

– Послушай насекомых… Ты их слышишь?

– Да… Много голосов.

– А море?

– Тоже слышу.

– Вот здорово! Замечательно!

– Что?

– Эти звуки и всё, всё, ну, всё!

– Да, всё, всё. всё. (Молчание}

– Насекомые делают так, как мы.

– Я тоже об этом думал.

– Правда?

– Да.

– Они переворачиваются.

– Да. И переворачиваются. На земле, в траве, на ветвях.

– Какие прекрасные ночные голоса.

– Не забывай о тех криках, что наверху.

– Крики, гам?

– Да.

– Я их не слышу.

– Может быть, тебе уши засыпало землей?

– Нет. Но я стараюсь не слышать. (Молчание).

– Дай мне сигарету.

– Нет. Не кури. Говори потише.

– Почему?

– А то нас найдут здесь.

– А потом?

– Отведут в полицейский участок.

– Кто?

– Патруль.

Я спросил ее о тех, кто может найти нас так, будто ничегошеньки не знал об этой жизни. А Сюз ответила с такой поспешностью: «Патруль». Я стал говорить тише, боясь патруля. Они действительно злые. Тот человек научил их, как надо пресмыкаться перед своими шефами и хорохориться в пустынных местах перед одиночками.

…………………………………………….

Прошлым летом мы с Барбарой, выйдя из «Пейперза», спустились на пляж – было четыре часа утра – мы были пьяны – и Барбара предложила мне по такой хорошей погоде закончить ночь, спустившись на пляж, проспать там до утра, встретить восход солнца, раздеться на заре и искупаться в море – может быть, мы могли бы сделать это прямо в тот же момент – то есть в четыре часа, сразу как вышли из «Пейперза» – мысль сама по себе прекрасная – замечательная, великолепная – мы спустились в сторону севера – а когда пришли на пляж, походили немного, целуясь – остановились, тела наши ослабели, и мы упали в песок – мы почувствовали сильную усталость, и я сказал Барбаре: «Давай спать здесь» – мы спрятались среди травы – Барбара встала и побежала по траве – из ее уст вырвался какой-то животный крик, так кричат некоторые птицы – я долго искал ее, а когда так и не нашел, она появилась сама – мы легли у подножия ствола какого-то дерева – она подняла подол платья, а я снял брюки – и мы стали делать так, как сейчас – как насекомые – внезапно на нас обрушился свет карманного фонарика – она подняла голову, я поднял голову – мы увидели патрульных, которые громко хохотали – я с трудом поднялся, а Барбара продолжала лежать неподвижно, а этот подонок-патрульный светил ей своим фонариком прямо между ног – он будто обследовал что-то, чего не видел никогда в своей жизни – Барбара испугалась – патрульные потребовали у меня паспорт, но его со мной не было – они сказали мне: «Иди, принеси паспорт, а девушку оставь – я понял эту игру и поднялся наверх – я спрятался и видел, как они вдвоем стали говорить тише и погасили фонарик – потом стали упражняться на ней по очереди – после этого я больше не смог видеть Барбару .