Мария Текун - Жизнь Лунгиных. Семейная сага

– Ты точно решила?

– Ты это о чем? – Аня наивно-доверчиво заглянула ему в глаза.

– Точно хочешь поехать со мной? Прошу тебя, подумай хорошенько, пока еще есть время? Может быть, тебе все-таки лучше остаться?

– С ума сошел? – она покосилась на старый, до отказу набитый вещами чемодан, для верности обвязанный брезентовым солдатским ремнем. – До поезда три часа. И потом, я тебе уже сказала, – она нежно обвила руками его шею, – мне никто не нужен кроме тебя. Никто! Понимаешь?

– Но твоя мать…

– Молчи!

– Может, тебе все же стоит вернуться?

– Ты что?! – глаза ее вспыхнули. – Она же меня убьет!

– Не говори так, – он постарался ее успокоить, желая, чтобы она еще раз подумала серьезно, все взвесила и не принимала решения, повинуясь лишь воле обстоятельств, сложившихся, что там говорить, не слишком удачно.

– Да еще если узнает, что мы поженились, точно задушит. Нет, она мне не простит, ни за что не простит! Все равно из дому выгонит. Так лучше уж я сама сбегу.

Аня на секунду задумалась, и тревожная тень пробежала по ее прекрасному юному лицу. Но вскоре она вновь улыбалась:

– Давай не будем думать об этом, – прощебетала она, словно птичка, которая летает и горя не знает. – Давай станем думать только о нас с тобой! И ни слова о прошлом, договорились? Начнем новую жизнь!

– Ладно, – Борис вздохнул, подумав про себя: «Хорошо, если бы все выходило так просто».

Он пока еще не знал этого наверняка, но чувствовал, что прошлое всегда находит свое место в будущем. Для Анечки же, казалось, не существовало ничего, о чем она не думала в данный момент. Такие вот дела.

* * *

Они шли по улице, крепко держась за руки. Словно опираясь друг на друга, тащили тяжелые чемоданы и сумки.

– Далеко еще? – спросила Аня.

– Нет, вон за тем магазином, видишь? – Борис посмотрел на нее, стараясь определить, туда ли она смотрит. – Это наш дом.

– Ваш дом, – повторила Аня медленно, и, оглянувшись кругом, постаралась представить себя здесь, в этом новом для нее мире.

– Не «ваш», а «наш», – поправил Борис, словно в подтверждение ее собственных мыслей.

– Еще не известно… – вздохнула она, и внезапно стало страшно, всего на секунду: «а что, если они не примут нас?». Нет, конечно, в глубине души она верила, что все обойдется, потому что – как же иначе? И что все это просто одно большое и удивительное приключение, которое не может не кончится хорошо.

Однако, после бессонной ночи в поезде, новая реальность, обступившая ее со всех сторон, смотрелась уже не так романтично. И этот городишко – подумать только – неужели еще бывают такие города? Разбитый асфальт, обшарпанные дряхлые домишки, древние трамваи с одним глазом на облупленном сером носу, скрипуче-дребезжащие, жалкие…

– Не волнуйся, все будет хорошо.

Его слова прозвучали для Ани обещанием почти невыполнимым. Она постаралась улыбнуться в ответ:

– Да, конечно.

Друг за другом по темной лестнице с покореженными перилами они поднялись на третий этаж старой хрущевки. Поставив тяжелый чемодан у обитой старым дерматином двери, Борис нажал на кнопку звонка.

Дверь почти сразу открыл пожилой мужчина, одетый по-домашнему парадно.

– Милости просим, – проговорил он вполне доброжелательно, но Ане показалось, что в его словах сквозила то ли насмешка, то ли… Она не смогла определить это точно, но какое-то чувство недоверия тотчас закралось в ее сердце.

Федор Константинович был значительного роста, строен и крепок, с густыми волосами, гладко зачесанными назад и густыми усами с проседью. Лицо его, правильной и мощной лепки, в которой сразу чувствовалась рука вдохновенного мастера, сохраняло спокойную строгость. Говорил он всегда словно на полтона ниже, как будто нарочно придерживая свой густой, богатый баритон, иначе звучавший бы нелепо в тесной панельной квартирке, как фуга Баха из музыкальной шкатулки.

– Ну, с приездом, – сказал он, приглашая гостей войти.

– Проходи, – Борис пропустил Аню вперед. – Знакомьтесь, это Аня, моя жена, – представил он.

При слове «жена», щеки Анечки залил румянец, смущенный, но и счастливый.

– Здравствуйте, Аня, мы очень рады, – проговорила появившаяся в прихожей Валентина Матвеевна, весьма элегантная женщина приятной наружности. Она была в фартуке поверх нарядного платья. – Проходите, пожалуйста, располагайтесь. Сейчас обедать будем, у меня уже все готово.

Федор Константинович помог Борису отнести их вещи в комнату, в которой все осталось, как было, когда он уходил в армию. Аня вошла следом. Она посмотрела на обклеенные плакатами стены, письменный стол с лампой под зеленым квадратным абажуром, складной диванчик у стены и платяной шкаф у входа. Аккуратная юношеская комнатка, почти такая же, какая была у нее самой, еще совсем недавно – но уже в далекой и прошлой жизни, к которой больше нет возврата и не будет… «Неужели? Никогда?» – она даже испугалась от этой мысли, будучи пока еще не в силах представить себя здесь в роли постоянного обитателя, нового члена семьи.