Иван Куницын - Жил Певчий…

…Город лежит в неглубокой чаше, до краёв наполненной, вернее переполненной прозрачнейшим, чуть подсиненным прохладным горным воздухом. А на самом дне чаши, паря среди домов и стремясь выбраться по пологим склонам холмов, но бессильный оторваться от деревьев с огромными красными цветами, растущих вдоль разбегающихся снизу вверх прямых улиц – уже оттолкнувшийся от земли, но давимый звенящим чистым холодным небом – легко умирает жёлто-голубой солнечный туман. Ласково обнимая дома и деревья, он в то же время капризно не желает соприкасаться с человеком, обесцвечиваясь и внезапно оказываясь далеко-далеко от моей машины. Вон же он – впереди, по сторонам, изящно нежится сзади. Туман кругом, и я должен бы раздвигать его лобовым стеклом, но он отказывается принять меня в себя, машина несётся в свободном пучке солнечного света, весело посвистывая через приоткрытые окна совершенно прозрачным воздухом. И совсем нет обиды на так и не подпустивший, не лизнувший меня нежный туман, исчезающий в последнем преддневном вдохе города. На тротуарах начали появляться стройные негры и негритянки с искрящейся в осязаемой чистоте умирающего тумана кожей. Иногда вдруг расцветает на чёрном фоне поднятой в приветствии руки розовая ладонь, блеснёт и опять нырнёт в туман невероятно белозубая улыбка.

И душа с тихим ликованием отвечает утру струящейся наружу чистотой, которая без усилия смешивается с чистотой всего вокруг, и кажется, что ничего не может быть плохого, и не было никогда, и хочется скорее сделать что-нибудь умное, доброе и нужное.

19 апреля

«Итак, я кончил излагать первый вопрос лекции. Теперь, если вы разрешите и даже если не разрешите, приступим ко второму вопросу…»

23 апреля

«Объявление. 25-го в 17–00 состоится собрание физкультурной организации 5-го ВО. Повестка дня: «Твоя активная жизненная позиция в период выполнения интернационального долга». Докладчик:…………

24 апреля

Когда мы, трое переводчиков, посланные в 5-й ВО из Луанды, с утра не евшие, вытрясенные и оглоушенные полётом в военно-транспортном самолёте, почти не спавшие в предыдущую ночь, добрались уже в сумерках, наконец, до советской военной миссии в г. Лубанго, то нас, не разместив, не поставив на довольствие, не устроив наши вещи, первым делом заставили таскать какой-то здоровенный, тяжеленный промышленный вентилятор по закоулкам незнакомого нам двора миссии. Негры-охранники сонно наблюдали за нами. Болела голова.

Чтобы выехать на машине с территории миссии, необходимо запланировать машину вечером предыдущего дня. Помимо этого, нужно ещё разрешение старшего группы СВСиС (советских военных советников и специалистов), его подпись. Старший с шумом снял как-то с дежурства оперативного дежурного – пожилого подполковника – за то, что тот выпустил утром в воскресенье запланированную машину, но без его, старшего, подписи. На этой машине в Намиб, к океану, куда уже больше года не возят на воскресный отдых живущих в Лубанго советских, уехал купаться особист. Приехал вечером, поздоровался со старшим. При нас ему не было сказано ни единого слова неудовольствия.

Два раза в неделю в 17–00 – занятия по физподготовке. Перед началом – построение, проверка, долгое выяснение причин не полного присутствия личного состава, команда: «Приступить к разминке!» Те, кто помоложе, делятся на две команды и играют в волейбол при участии очень любящего эту игру старшего группы СВСиС. 2–3 человека играют в бадминтон, на одной доске играют в шахматы. Если старший уходит, волейбол разваливается, все потихоньку расползаются по комнатам. Шахматисты сидят до темноты и в темноте.

29 апреля

Сегодня наконец-то свершилось: я в бригаде. Неужели, наконец, смогу пустить корешки, прижиться, приработаться? До Тешамутете летел около двух часов на вертолёте. Перед взлётом, при разгоне винта, вертолёт слегка раскачивается с боку на бок, как будто переминается с ноги на ногу, прежде чем оттолкнуться. Вертолёт боевой, с заряженными подвесками, кажется, НУРСы. Летели с открытой дверью и окнами, сквозило, даже было немножко холодно, но зато не так сильно било по ушам. Минут через 15 полёта закончилась освоенная зона и пошла сплошная мелкорослая мата. С километровой высоты поверхность земли похожа на серо-зелёно-грязножёлтую крупнозернистую наждачную бумагу с пролысинами. Ярко-зелёного цвета нет, только чуть-чуть на маленьких редких болотцах.